Опасная медицина

Кто виноват в гибели ребенка в детской больнице?

Она привезла пятилетнего сына в больницу - в безопасное место, где, по сути, должны охранять здоровье и жизнь. А через два часа мальчика нашли мертвым. Год велось следствие, а виновных - нет. Почему такое может быть?

Что взять с психа?

19 сентября 2012 года Валентина Коробкова привезла своего сына Руслана, инвалида детства (у мальчика бронхиальная астма), в городскую детскую больницу № 2 для очередного переосвидетельствования МСЭК. В предыдущие годы Валентина всегда находилась вместе с сыном, а нынче подумала, что мальчику уже 5 лет, он в состоянии сам себя обслужить, да к тому же у нее на руках еще двухлетняя дочь. И она надеялась, что медперсонал присмотрит за мальчиком, как, впрочем, и за всеми детьми. Спокойно было до 1 октября. А потом все сломалось и рухнуло.

В тот день Валентина находилась с сыном на комиссии, потом забирала его домой к родственнице (сами-то живут в Дарасуне), чтоб помыть и переодеть. Вернулись в больницу, и врач М.П. Брызгалин на ее просьбу отпустить сына домой ответил, что надо еще контрольную рентгенографию сделать и успокоил: «Ничего, пацан полежит еще день- два и домой поедет!» Она уехала, а на следующий день узнала, что ее сын «играл с другом, тот его толкнул, он ударился головой о ванну, упал и умер». Вот так сухо ей сообщили медики.

Уже позже, в ходе расследования дела, установлено, что «друг» - десятилетний Игорь Иванов (имя и фамилия изменены), поступил на лечение в больницу из детского реабилитационного центра «Надежда». Больная психика, состоял на учете в психбольнице. Но его медицинскую карту почему-то никто из врачей не удосужился внимательно изучить – тщательно перелистали только после трагедии. А на улице осень, и кому как не медикам знать, что именно в это время года, как и весной, обостряются всякие хронические болячки, и у психически больных – тоже. И мальчишка уже вел себя не совсем адекватно, так говорили на следствии свидетели. Особенно в тот день (забегу вперед: сразу после происшествия Игорь был помещен в психиатрическую больницу). Санитарка Пуртова, например, рассказывала, что Игорь постоянно обижал Руслана, и она делала ему замечания. А в тот день, по ее же словам, он «тянул за руку Коробкова в ванную комнату», говоря якобы «Коробкову надо помыться». Ну а вечером свидетель Полещук сообщила ей о смерти Коробкова и именно в ванной комнате. Все взрослые кинулись к Иванову. Допрошенный дважды следователем Иванов вначале говорил о том, что Коробков сам «прыгал с кушетки через ванну, упал в ванну, ударился головой, остался лежать, потерял сознание», а потом изменил показания: мол, «он толкнул Коробкова, при этом Коробков упал спиной в ванну, ударился головой, всем телом погрузился в воду». Почему он вначале сказал неправду? Боялся, что его накажут. Кстати, по заключению судмедэксперта, смерть Коробкова наступила «от механической асфиксии в результате закрытия просвета дыхательных путей водой». Одним словом - утонул. При этом на его теле были обнаружены кровоизлияния и кровоподтеки.

Но Иванова в смерти Руслана не обвинить: по возрасту к уголовной ответственности не привлечешь. Да и болен он психически – какой с него спрос…

У семи нянек…

В качестве фигурантов по делу проходили сразу девять человек – от главного врача больницы Коновалова Н.Н. и до санитарки и сестры-хозяйки отделения пульмонологии. А как иначе? Мать доверила своего ребенка, стопроцентно надеясь на то, что в больнице его не только лечить будут, но и уберегут не только от ушибов и синяков – защитят его жизнь. Уголовное дело возбудили на следующий же день после гибели мальчика по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ – причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

Однако обвинение не подтвердилось. Более того, было опровергнуто не только самими предполагаемыми фигурантами дела, но и работниками Министерства здравоохранения Забайкальского края – своеобразными экспертами. Так вот, все они в голос утверждали: да, «контроль за нахождением пациентов в больнице осуществляют медицинские сестры и воспитатели, в их обязанности входит обеспечение безопасного пребывания детей в стационаре. За находящихся на лечении детей несет ответственность ГУЗ», т.е. больница. Но! Каждый акцентировал: «медицинская сестра, кроме ухода за пациентами, выполняет, прежде всего, медицинские врачебные назначения».

А в этом отделении в тот день было так: на смену заступил дежурный врач Власенко, медсестры Кольман и Котова, санитарка Пуртова. Детей в отделении вместо положенных 45 было 65 – уже напряженка… И у сестер – работы вал: Кольман делала ингаляции детям, Котова - другие врачебные назначения на медицинском посту. Воспитателей уже не было: они работали с утра и до 17.00 (к чести главного врача, надо сказать: сразу после ЧП воспитатели теперь работают и в ночное время). У санитарки – свои обязанности, несложно догадаться. А еще эта ванная комната! Никто не видел, как Иванов и Коробков оказались там. И - зачем? Если б взрослые увидели их «игру», если б могли предположить финал… Да кто же мог знать!

Эти «как» и «зачем» задавались и задавались следователями. Оказывается, в ванную комнату дети должны заходить по разрешению медперсонала и в сопровождении взрослых; дверь должна закрываться на замок, а ключ находиться у медицинской сестры. Но! Дверь была открыта, замок давно сломан и об этом все знали, так что заходи туда любой, делай что хочешь. Непорядок? Понятное дело, искали, кто за него понесет ответственность. Но зашли в тупик. Оказывается, неясно, должна быть в отделении ванная комната или нет, как невыясненным осталось и то, кто «хозяин» в ситуации с неисправным замком. И правда - кто? - начальник хозяйственного отдела больницы Окладникова или сестра-хозяйка отделения пульмонологии Мыцка, или они вместе? Ведь они, как видно из материалов уголовного дела, одинаково ответственны за состояние и исправность оборудования, помещений и организацией их ремонта. Все должны и обязаны, а вот страшное все же случилось: погиб ребенок. Как там? У семи нянек дитя без глазу.

Три следователя в течение года пытались довести это бесперспективное дело до логического пункта – разбирательства в суде (хотя здесь была явная волокита и нарушение УПК, почему, собственно, мама Руслана Коробкова и обратилась в аппарат Уполномоченного по правам человека в Забайкальском крае). Пытались и не смогли: 2 августа 2013 года уголовное дело было прекращено за отсутствием в действиях медицинских работников состава преступления. 16 печатных страниц, а сколько отчаянья!..

«Дело Руслана Коробкова»

«Обстоятельства гибели Руслана Коробкова просто чудовищны», - так комментирует помощник Уполномоченного по правам человека в Забайкальском крае Илона Романова. И не согласиться с ней нельзя!

Чудовищны, потому что главные «стрелочники» этой трагедии – государство, чиновники Министерств здравоохранения России и Забайкальского края. Не додумано, не доделано, не предусмотрено… А потому ненадлежащее исполнение обязанностей не имеет причинно-следственной связи со смертью Руслана… В действующем законодательстве РФ, в системе здравоохранения нет ни одного нормативного акта, регламентирующего четкие требования пребывания детей в медучреждениях, порядок их нахождения в стационаре.

- Вот так пробел в законодательстве относительно степени ответственности медработников за безопасное пребывание малолетних пациентов лишил Валентину Коробкову права на доступ к правосудию, - считает Илона Романова.

А что наши слова теперь? Что они по сравнению со смертью мальчика и слезами его матери? И страдания эти бесконечны, как и страх: опасность в больницах подстерегает любого ребенка. Рассудок можно потерять…

И все, кто причастен к этой трагедии, считают: «дело Руслана Коробкова» должно стать прецедентом для нашего здравоохранения. И пусть законодатели, прочувствовав наконец-то, создадут такие законы и нормативные акты, в которых было бы четко прописано, КАКОЙ должна быть безопасность маленьких пациентов и КТО за нее отвечает. И про степень ответственности пусть не забудут. Вплоть до замка, будь он неладен!

Ирина Жигулина