Другая

Уроженка Забайкалья каждые полгода прилетает из Германии снимать фотографии и фильмы о забайкальцах

Сначала я познакомилась с ее фильмом «Конечная станция – Краснокаменск. Свидание с родиной»: документальная работа о городе шахтеров, урановой угрозе. Я думала, что фильм – очередная обидная шпилька в сторону нашей жизни «в медвежьем углу», поверхностный взгляд избалованной европейки, для которой шахтерский городок на юго-востоке Забайкалья только и знаменит сидевшим в местной колонии Ходорковским. А потом познакомилась с Ольгой Дик Делан лично. И поняла, что она ну просто не может делать что-то поверхностное. Потому что сама – очень глубокая…

Бабушкин сундук

Она другая во всем: в простоте одежды, в небрежно и как-то стильно наброшенном палантине, в скромно убранных в «конский хвост» волосах с непокорно выбивающимися завитками прядей, в движении рук с тонкими, длинными пальцами, по-особенному «изломанными» в жестах, во взгляде огромных серых глаз… И даже речь – казалось бы, без акцента, однако особые мягкие интонации выдают в ней иностранку. Другую.

- 16 лет с самого рождения я прожила в Забайкалье, - начала свой рассказ, сжимая в озябших руках чашку ароматного травяного чая – Ольга еще не может привыкнуть к шуткам забайкальской природы – если днем плюсовая температура, то это совсем не значит, что можно одеваться по-весеннему. – Мои бабушка и дедушка – Вильгельмина и Яков Дик – репрессированные немцы с Поволжья, после войны были сосланы в Киргизию, там родилась мама. Потом она уехала по комсомольской путевке в Краснокаменск. Там же она встретила моего отца, Юрия Эпова. Но они были очень молоды и, видимо, не готовы к семейной жизни, поэтому росла я без отца. Но я никого не сужу.

Ольга с невероятной теплотой в глазах вспоминает детство и юность в Краснокаменске, как ходили на первые свидания, как начесывали челки и бегали на дискотеки, как собирались молодежью у подъезда и пели песни под гитару. «В Германии такого нет, да и в России, я смотрю, тоже», - говорит Ольга. Она всегда отличалась от своих сверстников, как необычной для Забайкалья фамилией – Дик, так и одеждой и образом мысли.

- Мы жили не богато. В те годы хорошо зарабатывали шахтеры, а у нас в семье таковых не было: мама – повар в столовой №6, бабушка работала швеей при общежитии. Она после смерти деда переехала к нам из Средней Азии. Помню, у нее был огромный деревянный сундук, в нем было полно платьев мамы и тети – еще со времен юности. Вот из них мне и перешивалась одежда. Комплексовала, конечно, жутко… А однажды бабушка мне сшила школьную форму из… мальчиковой. Да-да! Из той самой, советской, темно-синей. Она из брюк сделала юбку, пиджак как-то приталила, и получилось так здорово – что-то наподобие формы стюардессы.

Своей непохожести Ольга поначалу стеснялась, чувствуя, что сверстники держат ее на расстоянии. Потом, повзрослев, она поняла, что вызывает интерес у мальчиков, и поняла, что быть «не такой, как все» - это совсем даже неплохо. И все же себя Ольга до сих пор считает «ненормальной».

- Мама и бабушка до сих пор мне говорят: «Когда же ты станешь нормальной?», - смеется Ольга. – И, надо сказать, в их понимании я чуть не стала «нормальной» - во времена перестройки я пошла учиться на товароведа в ПТУ, так что могла стать вполне себе дипломированным продавцом. Я до сих пор с ужасом вспоминаю первый день практики, как мы фасовали тухлые яйца. Когда я попыталась об этом сказать директору, меня жестко осадили: «Ну и что? У меня план!» Это был последний год перед отъездом в Германию. То было время перемен, это чувствовалось во всем.

Переезд в Германию

Последние четыре года семья Дик ждала вызова, поэтому Ольга уже знала, что у нее будет другое будущее. По приезду в Германию в 1993 году три года семья Дик, четыре немки – бабушка, мама, Ольга и ее младшая сестра – жила небольшой деревне, в лагере для переселенцев. Там до ассимиляции размещали русских немцев, политических беженцев из Боснии и Герцеговины. Их поселили в барак на 10 семей, с общим душем, туалетом. Ольга, чтобы быстрее стать своей, изо дня в день учила немецкий язык. Ольга сразу пошла в немецкую школу и через год вовсю разговаривала на немецком.

Первое время вели себя как обычные советские люди за границей: говорили мало и тихо, старались не выделяться. Ольга даже помнит, как бабушка цыкала на нее в автобусе: «Не говори по-русски». Потом семья перебралась в местечко Заарланд, рядом с границей с Францией.

- В Краснокаменске мы сначала одевались в советское серое, потом в китайское пестрое. И мне всегда хотелось что-то изменить. Тогда я понятия не имела, что есть такая профессия – модельер. Окончив немецкую школу, я переехала в Дюссельдорф – город моды, где поступила в частную академию. Учебу (а она была очень дорогой) оплачивала сама – работала официанткой, - рассказывает Ольга.

Но мир моды оказался негостеприимным: Ольга была не готова беспрекословно выполнять прихоти модных фрау, и ей было больно смотреть, как только что созданная ею коллекция, «ее детище», уже через месяц-другой становится неинтересная немецким модницам, да и вообще, она поняла, что мир большой моды – это больше бизнес, чем искусство. Потом была двухлетняя работа ассистентом художника по костюмам в берлинском театре Бертольда Брехта. Это время Ольга вспоминает как время дикого креатива – когда за 15 минут ей из ничего нужно было смастерить наряд для актера. Но и в театре девушка не нашла себя. Ей, выбравшейся из маленького забайкальского шахтерского городка, где даже театра-то не было, хотелось быть сопричастной к чему-то большему, к тому, что называется искусством. И снова поиск, снова давление семьи, трудолюбивого немецкого общества – нужно работать, нужно быть пунктуальным.

- У немцев пунктуальность – это часть самосознания. Если ты опоздаешь на две минуты, на первый раз ты отделаешься укоризненным взглядом, во второй раз тебя предупредят, в третий раз – увольнение. Я очень страдала, я человек, а не машина. Меня нельзя включать и выключать, когда вам будет угодно… Все-таки есть во мне что-то русское. Или итальянское, они тоже такие – свободолюбивые, - смеясь, добавляет Ольга.

В 2002 году, после ухода из театра, Ольга Делан (Делан – это псевдоним, так как ее фамилия Дик с немецкого переводится как «толстый», что вызывало у немцев недоумение) встретилась с художником Вольфгангом Ниблихом, известным своими арт-инсталляциями на тему книг. Именно эту встречу Ольга считает знаковой в своей жизни.

- Я буквально два года жила в его мастерской – смотрела, как он работает, творит. Ему было за 50, мне – 24. Он незадолго до нашей встречи похоронил жену, был очень подавлен. Но у нас не было отношений как у мужчины и женщины, скорее, он был моим отцом в мире искусства. Мы постоянно дискутировали, в спорах рождались идеи! Это было прекрасное время, – вспоминает Ольга и в ее голосе появляются грустные ностальгические нотки. – Именно тогда я создала свою первую авторскую коллекцию: это были старинные раритетные книги, переделанные по дамские сумочки. Потом у меня родилась идея создать возле городских бутиков скамейки, на спинках которых изображалась бы история моды. Но эту идею зарубили – владельцам небольших кафе и ресторанов выгодно, чтобы уставшие от шопинга люди заходили к ним, а не прохлаждались на скамейках.

Город детства

Творческие изыскания, извечный русский вопрос «что делать?» мучили Ольгу. Одна знакомая ей посоветовала оглянуться назад, чтобы суметь сделать шаг вперед. Тогда и возникла идея поехать в Краснокаменск. И повод появился хороший: во времена отсидки в Краснокаменске Михаила Ходорковского сюда зачастили западные журналисты, представив его в Европе как город на краю земли – зараженный, грязный, богом забытый край… Ольге стало обидно за свой родной уголок. Она решает снять фильм о той жизни, которую покинула много лет назад, но о которой всегда с теплом вспоминала, о тех простых работягах, которые трудятся под землей в ущерб своему здоровью, о людях, живущий в такой суровом краю, но не потерявших чистоту души своей. Создав концепцию фильма «Конечная станция – Краснокаменск. Свидание с родиной», Ольга получила грант от немецкой академии кино, которого только и хватило на дорогу до города детства. Приехала со своей подругой, вторым режиссером Марианной Капфер.

- Первые дни боялись, снимали скрытой камерой. Нас сразу предупредили: о приезде немецких гостей ФСБ в курсе. Мы на случай «если что» приготовили, как говорят в Германии, «мертвую собаку», т.е. легенду: по одной из версий я поступаю на кинематографический и снимаю дипломную работу, по второй – я снимаю для воспоминаний когда-то уехавших отсюда мамы и бабушки. Немцы вообще очень тяготеют ко всему русскому. Их очень притягивает быт сибиряков, их культура. Причем это интерес безо всякого осуждения. Много немцев специально изучают русский язык, чтобы ездить по России и изучать ее жизнь.

Тонкой линией вплетен в фильм и личный сюжет – детство в советском Краснокаменске, встреча с одноклассниками, и главное – поиски отца… Она его нашла. Приняла, нашла много общего. К сожалению, долгого общения у них не получилось: в 2012 году потомственный казак, шахтер Юрий Эпов скончался. Ему было 54 года.

«Здесь я могу петь и плакать»

Вернувшись в Германию, Ольга поняла, что нашла свой путь, она поняла, что без этого дикого края просто погибнет. В 2010 году Ольга всерьез занялась фотографией, делала выставки, стала зарабатывать деньги для своих поездок в Забайкалье. Так и повелось: в Германию возвращается для переработки собранного материала, выставок, а потом вновь в далекий путь. Каждые полгода Ольга – в Забайкалье.

- Я ведь объездила Забайкалье уже вдоль и поперек: очень часто езжу в село Онон-Борзя. Меня ждут и в Краснокаменске, в селе Соктуй-Милозан, в Урулюнгуе, в Борзе, открыла для себя Шилку, Верхние Усугли, летом обещали свозить в Среднюю Олекму, в таежную глушь. И сколько еще всего хочется познать – лиц, рук, пейзажей…

На данном этапе у нее с успехом прошла выставка фоторабот «Руки», на каждом снимке – руки тружеников Забайкалья, рабочие, узловатые, растрескавшиеся, с выступающими венами. Такие родные и сильные. Сейчас она разработала концепцию серии фотографий, на которых люди идут по дороге. Их она часто встречала в поездках по нашему краю.

- Вот идет человек по дороге, а впереди – ничего. Нет ни домов, ни людей. Горизонт. Куда он идет, откуда? Где его ждут? – Ольга объясняет суть.

Она рассказала очень интересную историю: как-то ехала она со своим деревенским знакомым по степному Краснокаменскому району, она была удручена – в деревне ей рассказали, как им тяжело живется, все пьют, убивают друг друга…

- Едем на мотоцикле, в чистом поле. Проезжаем мимо какой-то чабанской стоянки, и вдруг смотрю, а оттуда выбегают на дорогу три прекрасные борзые, длинномордые, стройные. Как? Откуда здесь, в глуши, такие породистые красивые собаки? Останавливаемся, фотографирую собак, знакомимся с чабаном. И он говорит: «Иди, я тебе еще что-то покажу». Заходим в какую-то стайку, а там… голубятня, сотни породистых голубей – с белоснежными чубами и мохнатыми лапками! Хозяин выпустил несколько птиц в небо, и они показали такое шоу! Я была в диком восторге! Эти голуби после всего негатива были как глоток родниковой воды в тот момент…

Есть у Ольги серия «Лица». Здесь тоже – все родные, до боли знакомы лица наших земляков – умудренные сединами деды, молодые парни-работяги с хитроватым прищуром, женщины с неким местечковым кокетством, дети с не по годам взрослым взглядом. Это наша жизнь здесь, в крае. Мы ее видим каждый день. Но вот для Ольги Делан, как для фотохудожника – это находка.

- В Германии таких лиц нет. Да и людей таких нет. Там при встрече тебя не обнимут, не расцелуют, как родную. Я люблю, когда забайкальцы поют. Немцы не поют. Им очень стыдно за Вторую мировую войну, и они искоренили практически всю культуру. У меня есть в Германии друзья, мы часто собираемся. Но я не могу петь с ними песни, не смогу, к примеру, расплакаться – там не принято. А здесь – приду в клуб, там селяне готовятся к празднику, поют, я примощусь с краешку, слушаю их и плачу, плачу. Мне хорошо…

P.S.

На следующий день после нашей беседы Ольга улетела домой, в Берлин. Германия все же для нее – дом. Возможно, потому, что там ее квартира, любимые бабушка, мама, сестра и два племянника – истинные немцы: голубоглазые блондины, ни слова не понимающие по-русски. Она будет искать средства для продвижения ее нового фильма «Любовь по-сибирски», отснятого, разумеется, в Забайкалье. Заработает денег, а потом назад, к нам.

- Однажды лама мне сказал, что свою любовь я найду на сибирской земле. Так что все может быть, - лукаво улыбается Ольга Дик Делан, изысканная немка с русской душой и с гремучей смесью эвенкийских и немецких кровей, шаманских, католических, казацких культур.