Приговоренные к жизни

Сегодня в забайкальских тюрьмах не содержат осужденных к пожизненному заключению. Но в истории ИК-2 особого режима, расположенной в поселке Шара-Горхон Карымского района, был недолгий период, когда по ее коридорам водили преступников, которым заменили быструю смерть от казенной пули на медленную - в одиночной камере.

Про то, кто и как влачил свое существование на втором этаже одного из объектов исправительного учреждения, прозванного обитателями других корпусов «участком пожизненников», нашим читателям рассказал бывший начальник ИК-2 Николай Медведев.

На «Вы» к бандитам и извергам

«Участок пожизненников», казенным языком - «помещение, функционирующее в режиме тюрьмы», а на профессиональном сленге моего собеседника - «объект», в исправительной колонии №2 открыли в июне 2000 года и уже через несколько дней завезли туда 19 отпетых преступников.

Самому молодому из них едва исполнилось 25, а старшему - 48 лет. Отбросами общества этих людей назвать было нельзя - семьи довольно благополучные, каждый имел полное среднее образование, а некоторые до попадания за решетку обучались в профессиональных заведениях, но если оценивать морально-нравственные качества, то постояльцев второго этажа нельзя было назвать людьми.

- Все были осуждены Читинским областным судом за тяжкие и особо тяжкие преступления – убийства более двух человек, сопряженные с убийством изнасилования, участие в преступных сообществах. До отправки в ИК-2 они долгое время содержались в читинском СИЗО-1, где своим разнузданным поведением доставляли массу проблем руководству. Конечно, поначалу заключенные пытались установить свои порядки и на объекте, но очень быстро поняли, что здесь это не пройдет, - вспоминает Николай Медведев.

Действительно, атмосфера к вольностям не располагала. Во-первых, охраняли спецконтингент не обычные сотрудники УФСИН, а самые физически и психологически крепкие. Они в подробностях знали о злодеяниях осужденных и ни на секунду не забывали, с кем имеют дело. При этом, по утверждению Медведева, работники колонии вели себя с арестантами предельно вежливо и ни разу не применяли в отношении последних методы физического воздействия. Во-первых, так предписывала инструкция, во-вторых – из малейшего некорректного поступка охранника ушлый преступник мог «раздуть» чуть ли не попытку линчевания собственной персоны. А уж этой возможностью они бы обязательно воспользовались - раз в месяц объект посещал представитель прокуратуры, делал покамерный обход и выяснял претензии. Однако благодаря железной выдержке сотрудников службы надзора заключенные ни разу не нашли, на что пожаловаться своему единственному гостю.

- Мы лишили их малейших оснований для этого, - констатирует бывший начальник исправительного учреждения. - Даже если внутри у персонала все кипело от ненависти, они всегда общались к осужденным строго на «вы» и никогда не позволяли себе превышать служебные полномочия.

В полном соответствии с требованиями закона были организованы и условия содержания спецконтингента. Правда, комфортным быт «пожизненников» все равно назвать сложно. В камерах размером 3 на 6 метров проживало по одному или по два человека. Причем, делить помещение с соседом или находиться там в гордом одиночестве, арестант выбирал самостоятельно. Это был их единственный шанс на постоянное живое общение.

- Окно под потолком, оборудованное двойным комплектом решеток, оставалось недосягаем. Даже через открытую форточку заключенный не мог «протянуть коня» - выкинуть веревку с посланием другим обитателям колонии. Что касается перестукивания или перекрикивания через стены, то этим «пожизненики» не занимались. Вообще они мало общались друг с другом. Позволяли себе только отдельные приветственные возгласы при выводе на прогулку, - отмечает Николай Медведев.

Кстати, последняя процедура тоже доставляла вечным сидельцам мало удовольствия, потому что дышать свежим воздухом разрешалось раз в сутки и лишь в пределах прогулочного двора, также оборудованного на территории объекта. Отправлялись на променад осужденные в положении «ласточка» - скованные наручниками запястья подняты высоко за спиной, туловище согнуто в пояснице, голова опущена. Нет возможности даже поднять взгляд. Таким образом, за пределами свой камеры заключенный видел лишь серый тюремный пол.

- Что же касается попыток установления отношений с содержащимися в колонии особого режима, то у спецконтингента для этого просто не было никакой возможности – они нигде не пересекались. Кроме того, большинство обычных заключенных отзывалось об обитателях «участка» очень негативно. «Пожизненники» для них авторитетами не являлись. Наоборот, если бы представители этих двух категорий встретились «расхода бы не было» - кто-то кого-то бы точно убил. Поэтому в отношении обитателей второго этажа соблюдалась полная изоляция. Даже осужденные, привозившие на объект еду, не допускались внутрь - миски с баландой через «кормушки» в камеры раздавал сотрудник службы надзора, - говорит Медведев.

Каждый день – как сотня предыдущих

Чем заняться, когда впереди еще целая жизньв "каменном мешке"? Можно походить по камере или посидеть на кровати, а вот прилечь не получится – это позволено только тяжело больным.

Можно перебрать личные вещи: немногочисленную теплую одежду, туалетные принадлежности и книги, количеством не более трех. Кстати, чтение было весьма популярным занятием среди «пожизненников».

- Читали очень активно, причем разнообразную литературу – научную, историческую, фантастику, романы... Библиотека на объекте была приличная – около 6 тысяч книг и фонд постоянно обновлялся. Причем, осужденные умудрялись настаивать на предоставлении полного собрания сочинений понравившихся авторов. Просили Достоевского, Чехова, других классиков. К книгам относились аккуратно, куда лучше, чем с ними обращаются обычные арестанты. В частности, никогда не вырывали страницы на самокрутки. Это сотрудники «участка» точно знали, ведь после того, как заключенный возвращал книгу, ее тщательно просматривали, чтобы следующий пользователь не смог в прямом смысле слова прочесть что-нибудь «между строк», - делится Николай Медведев.

Хотя обитатели второго этажа видели свободную жизнь не только во снах и на страницах литературных произведений. Там имелось помещение, оборудованное под кинозал. Фильмы, как и книги, проходили жесткий цензорский отбор. Картины, содержащие элементы насилия до показа не допускались.

Но самым любимым развлечением осужденных было посещение приемов руководства колонии по личным вопросам. Этим правом они злоупотребляли. Особенно, если появлялся шанс поговорить с «гражданином начальником» или штатным психологом.

- Поводы для встреч придумывали самые разные, но все в конечном итоге сводилось к разговорам «за жизнь» или абсолютно бредовой болтовне. Поначалу, правда, пытались еще сводить друг с другом личные счеты - доносы сочиняли. Однако мы такие попытки быстро пресекли, а вот всяких историй наслушаться пришлось, - качает головой Медведев.

Конечно, эти «мемуары» могли бы быть интересны родственникам и другим посетителям осужденных, но от «пожизненников» отвернулись все, кто их знал. Ни свиданий, ни передач, ни посылок… Письма, которые преступники адресовали своим семьям, всегда оставались без ответа.

Смерти боялись все

Впрочем, писать осужденным было кому. Они активно пользовались правами, предусмотренными УК РФ и яростно строчили ходатайства о помиловании.

- Так уж устроен человек – надежда в нем умирает последней. Именно вера в вероятность замены пожизненного заключения 25-ю годами колонии строгого режима вынуждала обитателей второго этажа вести себя адекватно, беспрекословно выполнять режимные требования и не нападать на персонал. Они жили надеждой когда-нибудь выйти на свободу. Я полагаю, живут ей и сегодня, - поясняет Николай Медведев.

«Полностью осознал свою вину и раскаиваюсь в содеянном», «я еще молод, вся жизнь впереди»… Как только душегубы не пытались давить на жалость представителей закона. Действительно, впереди у постояльцев объекта была вся жизнь. Именно этого они и боялись. Хотя…

- Фразу: «Лучше быть расстрелянным, чем медленно подыхать в камере» приходилось слышать от многих заключенных. Но каждый раз это был просто пафос. Смерти они боялись сильнее всего. Только двое за время существования объекта решились предпринять попытки самоубийства. Причем, действовали демонстративно, и только после того, как убедились, что сотрудники колонии успеют оказать им помощь, - утверждает Медведев.

А вот родственникам жертв осужденные не писали. Не то что бы рука не поднималась, скорее, не считали нужным соболезновать и извиняться за содеянное. Слезные «раскаяния» преступников предназначались исключительно для людей, которые могли как-то повлиять на их собственное будущее.

- Никто из обитателей объекта не запомнился мне какими-то человеческими качествами. Зато до сих пор не укладывается в голове присущая им всем абсолютно необоснованная жестокость, проявленная к потерпевшим. Убивали по-зверски. Приведу лишь один пример: мужчина до смерти зашиб собственных малолетних детей. Он брал их за ноги и с размаху бил головой о печь. По моему мнению, такой папаша не имеет права жить, смотреть на солнце, дышать воздухом… Тем не менее он жил и даже надеялся восстановить отношения с женой, - хмурится Николай Медведев.

Терпеть спецконтингент сотрудникам ИК-2 пришлось около двух лет. Затем заключенных мелкими партиями этапировали за пределы Забайкальского края, а пресловутый «участок» отдали под размещение обычных арестантов. Правда, руководство колонии подозревало, что те не захотят сидеть в камерах «пожизненников», поэтому заполнила этаж осужденными, пребывающими из других регионов.

- Радовались ли мы избавлению от спецконтингента? Безусловно, - признается Николай Медведев. - Осознавать, что законченные негодяи продолжают топтать землю, требовать к себе уважительного отношения и писать прошения о помиловании руками, которые у них по локти в крови, было очень тяжело. Многие сотрудники учреждения говорили, что если бы в тот момент отменили мораторий на смертную казнь, они бы без колебания прервали существование этих нелюдей.