Забайкальские инвалиды участвовали в смотре художественной самодеятельности

1937 год – один из самых трагичных в истории России. Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) дал новый импульс массовым репрессиям, возведённым в ранг государственной политики. О событиях того страшного года рассказывает Алексей Соловьёв – краевед, член Союза журналистов и один из составителей «Книги Памяти жертв политических репрессий в Восточном Забайкалье».

- В Алексей Владимирович, на февральско-мартовском пленуме Сталин подвёл идейную платформу под разворачивающиеся репрессии: страна наводнена «шпионами, диверсантами и вредителями», пролезшими на самые высокие посты. Как быстро волна арестов докатилась до Забайкалья?

- На пленуме Сталин выдвинул целую концепцию о том, что по мере завершения строительства социализма классовая борьба не затухает, а обостряется, и нанёс удар по несогласным с ним членам ЦК. Николая Бухарина, любимца партии, бывшего в своё время членом Политбюро ЦК, арестовали прямо в зале заседания. Алексея Рыкова, председателя Совета народных комиссаров СССР, «изъяли» 27 февраля. Скоро были осуждены и сразу же расстреляны заместитель наркома обороны Михаил Тухачевский, крупные военные деятели Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, которых обвинили в организации заговора в Красной Армии и связях с иностранными разведками.

2 июля 1937 года Сталин направил секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий телеграмму: «…взять на учёт возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные (…) переписаны и высланы в районы по указанию НКВД».

Причём, указывалось, что постановления должны приниматься тройками, то есть внесудебными органами.

Все репрессированные разбивались на две категории. Первая - немедленный арест и расстрел, вторая - заключение в лагерь на срок от 8 до 10 (позже до 20) лет. В таблице, прилагаемой к приказу № 00447 (один ноль в начале номера означал «секретно», два ноля – «совершенно секретно), тридцатой была территория Восточно-Сибирского края, в который входило Восточное Забайкалье (с 26 сентября 1937 года – Читинская область). По «разнарядке» у нас требовалось расстрелять тысячу человек, отправить в лагеря – четыре тысячи.

Массовые расстрелы в нашей области начались уже в сентябре – тогда расстреляли 96 человек. В дальнейшем масштабы расстрелов увеличивались из месяца в месяц: в октябре - 234, ноябре - 448, декабре - 556.

- Репрессиям подвергались не только так называемые «кулаки и уголовники», но и польские, румынские, латышские и прочие «шпионы», жёны арестованных, специалисты, работавшие на КВЖД…

- По приказу НКВД СССР №00485 к концу года в Читинской области арестовали 368 поляков. По приказу №00486 «Об операции по репрессированию жён изменников Родины» - 110 женщин, 69 детей отправили в детские дома. По приказу №00593 арестовали 1553 «харбинца» - это железнодорожники, приехавшие на Родину после продажи КВЖД или родившиеся в Маньчжурии в семьях специалистов.

От имени ЦК ВКП(б) Сталин разрешил работникам НКВД применять к арестованным меры физического воздействия.

В ноябре-декабре 1937 года арестовывали до ста человек ежесуточно. Особая тройка работала ежедневно. Краткий доклад (справка занимала не более четверти машинописного листа) рассматривал начальник Управления НКВД СССР по Читинской области майор государственной безопасности Хорхорин, и участь арестованного была заочно решена. Затем Хорхорин приезжал в обком партии к первому секретарю Муругову, который знакомился с протоколом, иногда вносил коррективы – исключал приговорённых к расстрелу. Областной прокурор Макарчук подписывал позднее. Затем готовились списки приговорённых к высшей мере наказания на каждую ночь. Хорхорин лично подписывал эти списки и указывал дату расстрела.

В январе 1938 года Хорхорин доложил наркому Ежову о выполнении операции по приказу № 00447: «…всего арестовано 6455 чел…Осуждено с начала операции – 5 041 чел. Из них расстреляно 3485 человек».

- То есть Хорхорин превышал установленные квоты?

- Людей убивали каждую ночь. Планы на аресты, установленные приказом № 00447, с санкции центра были перевыполнены. Но Хорхорин не успокоился. Подводя итоги репрессий в начале 1938 года, он попросил Ежова продлить действие приказа до 1 марта, так как «отдалённость районов, плохая связь с ними являлись значительным тормозом», и дополнительный лимит на арест трёх тысяч человек, из них по первой категории (к стенке) – две тысячи. Так он просил три раза. Ежов разрешал.

Хорхорин рассылал в районные подразделения УНКВД грозные телеграммы о слабой работе по выполнению приказов по уничтожению «врагов народа». Энтузиастов-сподвижников замечал и выдвигал. Одним из его любимчиков был начальник Петровск-Забайкальского районного отделения государственной безопасности УНКВД Войнов. Когда в 1939 году расследовали его преступления, один из сотрудников пояснял: «Мне тов. Войнов приказал пойти в паспортный стол и взять там список на 50 человек, на которых срочно составить справки на арест. Я обратился к тов. Войнову с вопросом: как же без компрометирующих материалов составлять справки на арест? Тов. Войнов мне ответил: «Пишите – является участником контрреволюционной организации или проводит антисоветскую агитацию». После этого я вынужден был фантазировать каждую справку». Машинистка райотделения Инжелевская подтвердила: «Справки я печатала по стандартной форме, которую мне давали как образец. Обычно в справке указывалось, что данное лицо является в прошлом кулаком, писалось, что он антисоветски настроен…».

Войнов применял весь арсенал мер физического воздействия к арестованным и получал признания по заранее сфальсифицированным материалам. В итоге в докладной записке в январе 1938 года Хорхорин указал: «…В Петровско-Заводском районе арестовано 190 чел., их них 132 расстреляно».

Особо зверствовал и начальник дорожно-транспортного отдела (ДТО) НКВД на железной дороге им. Молотова (ныне ЗабЖД) Мартынов, который говорил, что арестованных надо «допрашивать сапогом». Сам участвовал в истязаниях, требуя завершать каждое следственное дело в течение суток. За время работы Мартынова (октябрь 1937– август 1938) арестовали почти три тысячи железнодорожников. Каждого третьего расстреляли.

Тюрьмы были переполнены. В 1937-м в камерах читинской тюрьмы, рассчитанных на 24 человека, содержалось до 150 заключённых. Аналогично - в Нерчинской, Сретенской, Борзинской и Агинской тюрьмах.

Так завершался 1937 год, первый год сталинской конституции. В Читинской области были уничтожены рабочие и крестьяне, красные партизаны, командиры и красноармейцы, партийные и советские работники, священнослужители, сотрудники органов госбезопасности. В обществе утвердился и господствовал страх. Завершилось создание режима террора. Пирамида репрессий была достроена.

Экстра-справка

В 1938 году в Читинской области были арестованы 12310 человек, расстреляны – 9628. За один день 8 мая 1938 года расстреляли 335 человек. В 1937-1938 годах 326 человек умерли во время следствия, 185 приговорены к высшей мере наказания, но в их уголовных делах нет дат приведения приговоров в исполнение. Таким образом, по материалам, представленным составителям «Книги Памяти жертв политических репрессий в Восточном Забайкалье», за 1937-1938 годы число погибших - 11621 человек, из них расстрелянных - 11110.

Статья опубликована в газете «Экстра» №9 от 1 марта 2017 года

Продолжение следует