Мамонт и Магдалина, или Убийство в гостинице «Даурия»

Дореволюционная Чита умела принимать гастролёров. Любители театра в те времена видели лицедеев, имена которых гремели по всей России. Теперь они, увы, забыты. Поэтому сегодня, когда отмечается Всемирный день театра, мы познакомим вас с двумя артистами, выступавшими на читинских подмостках, жизнь которых завершилась трагически.

«Я – Мамонт Дальский»

В октябре 1904 года, когда в Чите ещё не было специального театрального здания, у подъезда Общественного собрания появились рекламные щиты, анонсирующие приезд в наш город Мамонта Дальского (настоящая фамилия Неелов) – артиста Александрийского театра Санкт-Петербурга.

Природа постаралась – он был высок, статен, красив и обладал прекрасным голосом. И хотя в семье полтавского помещика Неелова все шестеро детей родились красавцами, а пятеро стали артистами, Мамонт был особенным. По святцам, вероятно, его назвали Мамантом, в честь мученика Маманта Кесарийского, но… одна буква, и имя стало соответствовать его мощному таланту.

А по силе своего таланта Мамонт Дальский стоял в одном ряду с самыми выдающимися актёрами своего времени – Верой Комиссаржевской и Василием Качаловым. Он выступал в амплуа драматического любовника, а потому особенно ему удавались герои с сильными, необузданными характерами, выступавшими против устоев общества - Чацкий в «Горе от ума», Рогожин в «Идиоте», шекспировские Гамлет и Отелло.

Поэтому те афиши у здания Общественного собрания привели читинских театралов в полный восторг, и билеты на спектакли с участием именитого гастролёра были проданы моментально. Но интерес публики подогревался не только великолепной игрой, но и слухами, сопровождавшими артиста везде, где бы он ни появлялся.

«Странный он был человек, - вспоминал позднее народный артист СССР Юрий Юрьев. - В нём уживалась масса противоречий. В нём были сильны и добрые начала, а наряду с этим преступная порочность».

Мамонт Викторович Дальский был женат не раз, и его богемная жизнь отражалась во всём. «Вообще-то Мамонт предпочитал молодых, богатых, вдовых купчих. Они сходили от него с ума. Знаменит, хорош собой, глаза горят дьявольским огнем… Говорили, что он как следует попользовался их капиталами», - напишут о нём современники.

В Читу он приехал с актрисой Изборской, очередной «дамой сердца». Для первых гастролей в нашем городе он выбрал две популярные тогда пьесы - шведского драматурга Августа Стриндберга «Отец» и итальянца Паоло Джакометти «Гражданская смерть». Потрясённые читинцы рукоплескали.

После спектаклей Дальский обязательно отправлялся с шумной компанией поклонников и их подруг в местные рестораны, где кутил до утра. Как истинный артист, здесь он не только отдыхал, но и разыгрывал отрывки из спектаклей. Правда, неуравновешенность Мамонта Викторовича, помноженная вседозволенность гостя, сказывалась на поведении. Поэтому театральные завсегдатаи не удивились, прочитав в «Биржевых ведомостях», что Дальский учинил очередной дебош в Харбине, куда он отправился после Читы.

Читинская публика так понравилась знаменитому артисту, что, вернувшись из Харбина, он сыграл для неё свои лучшие роли в пьесах Александра Островского, вошедших в историю русского дореволюционного театра. И ещё многие годы горожане вспоминали и игру, и необузданный характер актёра, который любил говорить: «Я прав, даже когда не прав. Потому что я – Мамонт Дальский!»

В 1917 году Дальский вступил в федерацию анархистов и писал в «Петроградском листке»: «Я полагаю, что всемирная революция (во имя идей анархизма) должна начаться в самом непродолжительном времени!». Его арестовали по указанию управляющего делами Совета народных комиссаров Бонч-Бруевича. Правда, почему-то Дзержинский заступился и отпустил.

Алексей ТОЛСТОЙ «Хождение по мукам»:

«Душой этих ночных кутежей был Мамонт Дальский, драматический актер, трагик, чьё имя в недавнем прошлом гремело не менее звучно, чем России. Это был человек дикого темперамента, красавец, игрок, расчётливый безумец, опасный, величественный и хитрый. За последние годы он выступал редко, только в гастролях. Его встречали в игорных домах в столицах, на юге, в Сибири. Рассказывали о его чудовищных проигрышах. Он начинал стареть. Говорил, что бросает сцену. Во время войны участвовал в тёмных комбинациях с поставками. Когда началась революция, он появился в Москве. Он почувствовал гигантскую трагическую сцену и захотел сыграть на ней главную роль в новых «Братьях-разбойниках». Со всей убедительностью гениального актера он заговорил о священной анархии и абсолютной свободе, об условности моральных принципов и праве каждого на всё. Он сеял по Москве возбуждение в умах…»

8 июня 1918 года Мамонт Викторович, отправившись к своему другу Фёдору Шаляпину, повис на подножке переполненного трамвайного вагона и сорвался под колёса. О причине падения газеты писали по-разному: одни заверяли, что он хотел помочь юной барышне, другие, что его случайно (?) столкнул какой-то солдат. Но тело было изуродовано настолько, что родные смогли узнать артиста лишь по кольцу, которое он носил на пальце...

Одна из сестёр Мамонта Викторовича тоже носила редкое имя – Магдалина. В детстве её звали Далей, отсюда и их общий творческий псевдоним – Дальские.

Эта драматическая актриса слыла не только красавицей, но и роковой женщиной. Она, как и брат, отличалась бурным темпераментом, «страстью к кутежам и жаждой тщеславия» и поражала всю Москву роскошью своих сценических туалетов и умением прожигать деньги многочисленных поклонников.

Занимая ведущее положение в провинциальных труппах, Магдалина Дальская много ездила по стране.

В апреле 1911 года она приехала на гастроли в Читу и остановилась в гостинице «Даурия», в которой и случилось трагическое событие, навсегда связавшее имя актрисы с нашим городом.

«Поздно вечером 28 апреля г-жа Дальская отужинала с проживавшим в соседнем номере сыном сретенского купца Орликовым, а около полуночи раздался глухой звук, похожий на выстрел, и вскоре выбежал Орликов, раненный в плечо, - сообщила иркутская газета «Наша мысль». - После этого Дальская послала свою горничную к молодому артисту Бартеньеву - тот сейчас же приехал, и некоторое время спустя раздался второй выстрел и крики. Сбежавшиеся увидели Бартеньева лежащим на полу с огнестрельной раной в голове. Дальская с криком бегала по коридору, а Бартеньев был отвезён в городскую больницу, где и скончался. Здоровье Орликова не внушает опасений, он продолжает вести дела, для которых приехал».

Актриса была обвинена в убийстве и арестована, а уже 7 марта (23 февраля) 1912 года «Петербургская газета» известила, что «в далекой Чите скончалась от чахотки известная артистка Магдалина Викторовна Дальская»:

«Скончалась одинокая, забытая, находясь под следствием за убийство служившего с ней в одной труппе актёра Бартеньева. Москва хорошо знала покойную. Здесь прошла почти вся её бурная и блестящая карьера… Покойная жгла жизнь и деньги, точно находясь в каком-то угаре. О её безумствах и расточительности ходили легенды….

И вот мы видим М.В. Дальскую в скромной маленькой драматической труппе в глухой, заброшенной сибирской тайге - в Чите. Здесь-то и случилась загадочная драма, результатом которой была преждевременная смерть артистки. Она убила своего товарища по сцене и была заключена в тюрьму. Судебный следователь, поставил условием её временного освобождения залог в 2000 рублей, но у М. В. таких денег не было. В читинской тюрьме её болезнь развилась.

Московские друзья перевели ей в Читу требуемый следователем залог, но было уже поздно: М.В. осталось жить всего несколько месяцев. Последние дни М.В. Дальская жила в страшной нужде вместе со своими двумя малолетними детьми, пока смерть-освободительница не избавила её от земного ужаса».

Поклонники актрисы позже вздыхали: «Вовремя ушла, не узнав ни о гибели брата в 1918-м, ни о расстреле большевиками обоих своих сыновей».

О сценическом таланте Магдалины Дальской известно мало, зато на её стихи создавали романсы.

Удивительный романс «Расставаясь, она говорила…», написанный на стихи актрисы Пётром Петровичем Булаховым, русским композитором, автором восьмидесяти популярных романсов, мелодически привлекательных, широко популярных, близких городскому фольклору эпохи, нередко звучит в и исполнении современных музыкантов.

…Такова история брата и сестры Дальских. Не будем слишком строги: артисты – люди необузданных страстей и на подмостках, и в жизни. Иначе им не быть великими.