«Кровавая пляска смерти»

Конечно, на фоне военных преступлений, совершенных белыми и красными в годы гражданской войны, это преступление как-то померкло, но в 1917 году оно потрясло всех, поразив своей жестокостью и таинственностью.

Распоясавшийся криминал

Освобождение большинства не только политических, но и уголовных преступников Нерчинской каторги, а затем и последовавшее 12 марта постановление Временного правительства об отмене смертной казни, привело в Забайкалье к самому настоящему уголовному террору. При этом, если на первых порах преобладали кражи и грабежи, то постепенно начался и рост убийств.

Власти даже пытались успокоить обывателей, что всё не так плохо. 13 мая газета «Забайкальская Новь» опубликовала статистику смертей в Чите за апрель. Так вот в ней говорилось, что убийств было всего только шесть, в то время как по медицинским показаниям умерло 72 читинца.

Но та же газета уже через несколько дней сообщила, что «15-го мая около станции Чита II обнаружен труп И. Белоусовой, умершей насильственной смертью. По признакам преступники её задушили». А 16 мая «Новь» поведала о том, что «14-го мая, в час ночи, в посёлке Песчанка неизвестными злоумышленниками совершено убийство трёх человек в двух соседних домах: в доме К. Сайгушевой убита сама домовладелица Сайгушева и сожитель её каптенармус 6-й роты 57 Уфимской дружины К. Торенев. Оба они убиты шкворнем из телеги. Таким же шкворнем убита проживающая в д. Барасова, Е. Лойкова, 50 лет. Преступление совершено с целью ограбления, вещи из сундуков в обоих домах были разбросаны по полу. У Сайгушевой было похищено, по словам соседей, 50 р., а у Лойковой 400 р. Убийцы не обнаружены». Все это было лишь прелюдией к главному преступлению.

Зверское убийство

Оно произошло в ночь с 5-го на 6-е июня 1917 года. Слух о нём «с быстротой молнии» облетел город, буквально всколыхнув всю Читу, обрастая в устах обывателей всё более и более фантастичными подробностями. Хотя и реальность сама по себе была просто ужасной. Наконец, 8 июня в той же «Забайкальской Нови», подшивка которой хранится в Государственном архиве Забайкальского края, была опубликована первая относительно подробная заметка, названная «Зверское убийство».

Местом преступления стала бактериологическая станция, расположенная примерно в 13 километрах от города и в 200 метрах от противочумной станции. Убитых – восемь человек: глава противочумной станции доктор Иван Дудченко, члены его семьи, сотрудники бактериологической лаборатории и прислуга.

7 июня на место преступления прибыли следователи во главе с начальником милиции Станиславом Люткевичем и представители суда. Оставшийся неизвестным журналист так описывал увиденное ими: «Картина убийства потрясающая: двери во все помещения (лаборатории и жилого дома) оказались настежь открытыми; в помещении, занимаемом врачом Дудченко, замки у ящиков оказались сорванными. Никаких ценных вещей, а также и денег при осмотре не обнаружено; их забрали, как видно, убийцы-грабители. Обитателей жилых помещений и лаборатории нигде невидно было, кругом царила мертвая тишина».

Поначалу убитых не нашли, пока не обнаружили два люка от подвала. Все убитые были там. «В этом подполье, – продолжал хроникер 1917 года, – с цементированными стенками и почти наполненном просочившейся в него водой были найдены и извлечены трупы… По имеющимся на трупах следам видно, что врач Дудченко был лишён жизни посредством выстрела в голову из револьвера, другие же лишены убийцами жизни посредством удавления тонкой бечёвкой, завязанной на шее каждого из трупов».

Заметка завершалась оптимистично: «Энергично ведётся следствие».

Поначалу никто не сомневался, что это убийство – дело рук обычных уголовников, позарившихся на ценности учёных.

Уже на следующий день, когда следствие всё ещё топталось на месте, в газете опубликовали обращение Комитета Общественной Безопасности (так тогда назывался главный орган власти), в котором виновные, хоть и без имён, были определены:

«Разыгрывается какая-то кровавая пляска смерти, и жизнь человеческая разменивается на звон мелкой монеты и шелест кредитной бумажки. В момент величайшего нравственного подъёма народ-мученик, сбросив с себя вековое иго, простёр руки своему, преступившему нравственный закон, брату.

– Теперь нет согрешивших против закона жизни – сказал он ему. Иди к нам и будем творить счастье свободного существования.

И в ответ на это люди-звери с убийственным хладнокровием и сатанинской злобностью творят свое каиново дело. Зверским убийством на бактериологической станции превзойдён предел человеческого терпения».

Но это преступление так никогда и не было раскрыто.

Удивительный доктор

Вместе с тем, чем больше знакомишься с этим преступлением, тем больше возникает вопросов. И главный из них состоит в том, почему именно Дудченко был застрелен, причём в голову. Чем и кому была опасна его голова?

Ивана Степановича Дудченко (свои труды он писал под псевдонимом Колбасенко) в Забайкалье знали хорошо. В 1896 году в возрасте 39 лет он приехал в Забайкалье и стал служить старшим врачом Шелопугинской войсковой больницы. До этого дворянин, выпускник Киевского университета свыше 20 лет занимался врачебной практикой на Украине, в Средней Азии, на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Но прославился он именно в Забайкалье. После Шелопугино Иван Степанович трудился в Нерчинске, а в 1908 году специальной Противочумной комиссией направлен в пограничные с Монголией районы для изучения чумы.

«В числе первых высказал предположение о взаимосвязи чумы у людей и так называемой тарбаганьей болезни, что было подтверждено в 1911 бактериологом академиком Д. К. Заболотным», – сказано в его биографической справке в «Энциклопедии Забайкалья». В конце 1910 года он был откомандирован на строительство Амурской железной дороги, но вскоре отозван в Читу, где в 1912 году стал первым заведующим противочумной лаборатории. Тогда в полной мере и раскрылся его научный дар.

«Опубликовал свыше 90 научных сообщений, посвящённых изучению чумы, малярии, брюшного тифа, туберкулёза. Одним из первых предположил бактериальное происхождение детских поносов; обнаружил очаги проказы в Забайкалье. Организатор сети бактериологических лабораторий Заб.ж. д. на ст. Могоча, Ксеньевская, в Сретенске. Его научные труды по эпидемиологии и эпизоотологии чумы получили международное признание и легли в основу современных представлений о природной очаговости инфекции в Забайкалье и Монголии», – отмечается в «Энциклопедии Забайкалья».

Автор нового… оружия?

«Безвременно погибший от злодейской руки врач Иван Степанович Дудченко своею научной деятельностью в вопросах чумоведения был известен далеко за пределами России, – писал в те дни в «Забайкальской Нови» хорошо его знавший врач А. Василевский. – Его исследования по тарбаганьей чуме в Забайкалье цитируются английской учёной комиссией. Японские исследователи чумологии ссылаются на научные работы Ивана Степановича».

И тут стоит вспомнить, что Россия всё ещё участвовала в Первой мировой войне. Та война родила много новых видов вооружений. Танки и самолеты, химическое и… бактериологическое оружие. Именно в той войне германцы пытались впервые применить именно бактериологическое оружие. «Была проблема со способом доставки. Специальных снарядов ещё не изобрели,?– пишет один из современных исследователей. – Потому просвещённые потомки Бисмарка заразили сибирской язвой стада коров, которые перегоняли для питания союзных войск».

Мог ли бактериолог Иван Дудченко открыть что-то необычное? Мог. А могла ли информация об его открытии дойти, так сказать, до вражеских ушей? Вот что писал о нём тот же Василевский: «Поглощённый всецело наукой, он забывал о личных интересах. Работая на чуме, он с младенческим бесстрашием забывал про опасность заразиться. Своими обширными познаниями в области изучения чумы и гематологии он охотно делился с товарищами всюду и везде, и в стенах лаборатории, и в юрте, и в вагоне, и в землянке».

Ну, а уж немецких или тех же японских шпионов в Забайкалье в тот период было достаточно.

11 июня жертв этой трагедии торжественно хоронили с главной Атаманской площади города. И прямо во время похорон произошла ещё одна страшная трагедия, которая очередной раз подчеркнула, что с этим убийством не всё так просто. Речь о ней пойдёт в следующем номере «Дела».

Александр Баринов

Статья опубликована в газете «Дело» №8 от 31 мая 2017 года