Будем жить!

19 марта в читинском Дворце искусств прошел единственный концерт Сергея Трофимова - любимого многими Трофима. Композитор, поэт, музыкант и исполнитель своих песен представлял свой новый альбом "Я живу в России". В него вошло 14 композиций, в том числе, лирические "Пьяный корабль", "Не покидай меня", "Первый день весны" и "патриотические" - "Кем мы были для Отчизны", "Будем жить", "Я живу в России". "А у вас, в Чите, всё не так плохо…" На концерт я пошла за оптимизмом. Который месяц давит на сознание, простите, дикий "депрессняк": плохое настроение, "болячки" и полная хандра... Ни завязший в зубах кризис, ни дорогие билеты (от 600 до 2 тысяч рублей) не остановили читинцев, и зал был забит до отказа. Причем, самым разнообразным людом: возрастом - от пятилетней малышни до бабушек, статусом - от студентов до вип-чиновников. Кстати, Сергей, то бишь, Трофим, полному залу не удивился: "Что западу кризис, то россиянину привычная экономика! И раз нет свободных мест, значит, у вас, в Чите, всё не так плохо. И у многих менеджеров среднего звена есть надежда погасить ипотеку ещё при жизни…", и запел: Не вся ипотека распилена, братцы, Не все иномарки раздали в кредит. Работы много, не смей расслабляться. Не то твой коллега тебя перебдит… К стыду своему, я и не знала, что Сергей Трофимов такой хороший рассказчик. Просто какой-то нравственный конферансье. Два его высших образования - Московский институт культуры и кафедра теологии и композиции Московской государственной консерватории - дают о себе знать. Кроме того, 25-летним Сергей пришел в церковь и почти три года служил регентом - руководителем хора. В молодости он ещё увлекался восточной, а потом русской философией, читал Бердяева и Флоренского. Поэтому, наверное, в этот вечер он много размышлял о любви: к Богу, родине, женщине, друзьям. И не было пошлятины и гламура, задавивших нас с телеэкрана, к которым мы стали уже привыкать. И искренне верилось: он знает, о чем говорит и поёт: "Всё, что дорого, что любимо мной, никогда не начнется сызнова. Но за то, что послал мне век земной, я люблю тебя, Бог, всей жизнею". А вскоре и зал запел вместе с ним. Сначала "Россия нас не жалует ни славой, ни рублем, но мы ее последние солдаты. А значит, нужно выстоять, покуда не умрем. Аты-баты…", и какой-то дедок-ветеран стоя аплодировал. Потом "мурашки" побежали по коже, и мы подпевали: "А я живу в России в самой крайней точке бытия. Я живу в России - это просто Родина моя". <"Пускай жизнь - упрямая дама" "И правда, что нам бояться кризиса, нам ведь еще в 90-е была сделана хорошая "прививка!", - продолжал Трофим диалог с залом, - Вот смотрит на нас сейчас молодежь и думает, что мы такими уверенными и лысыми прямо в джипах родились. А мы ведь видали много и всякого. Вот поднимите руки, кто помнит, что такое "Агдам"?". Я не скажу, что вырос лес рук, но их, тем не менее, было немало. Моя рука, по крайней мере, поднялась вверх на первой секунде. И под "давай по стакану "Агдама", за нас, за десятый "а" класс! Пускай жизнь - упрямая дама, а мы упрямей в тысячу раз!" вспомнились свои "агдамовские" истории. Как-то в конце восьмидесятых собрались на дне рождения у подруги Иринки. Стол (спасибо даче) накрыт, гитара настроена, народ готов, а из спиртного - ничего. Подружкин муж Илья быстроногим сайгаком обскакал полгорода в поисках "хоть чего-нибудь" и, наконец, на первой Чите, в "Светофоре" на улице Линейной, у продавщицы Надежды Николаевны, которую мы до сих пор вспоминаем добрым словом, нашел бесценный по тем временам "Агдам". Принес, добытчик, молодым и страждущим целых десять бутылок-"чебурашек" с дурацкими металлическими крышечками… Вспомнился и свой 10-"а", и жуткий краснодарский "Солнцедар", а еще египетский бальзам "Абу-Симбел". Гадость, конечно, страшная - заборы можно красить. Но… "зато, мы теперь закалённые перцы, нас уже не смутить сменой вех. Лишь бы билось в груди беспокойное сердце, и давленье не прыгало вверх!". "Будем жить ради тех, кто дорог нам…" А сколько внимания этот красивый мужчина с бархатными глазами уделил женщинам! Сколько надежды вселил в их сердца! "Полюби себя, как прежде, дай свободу душе. Не лишай себя надежды на счастливый сюжет, пожелай себе удачи, встретишь - не упусти. Всё должно пойти иначе, ты только себя прости!" - требовал Трофим, и моя молоденькая соседка по приставному стулу зашмыгала носом. А певец уже и сам просил прощения: "К твоим берегам, родным и желанным, к единственной пристани в моей бродяжьей судьбе мой пьяный корабль несёт свои раны, алло, это я, прости, малыш, еду к тебе". "Накануне приезда к вам в Читу, - вдруг заговорил он "мрачным" голосом под такую же "мрачную" музыку, - на цыганском кладбище, в полнолуние, мы поклялись больше никогда не исполнять эту песню. Но сегодня для вас, таких хороших, мы делаем исключение…". И зал застонал уже на первых аккордах, а потом запел хором, заглушая певца: За окошком снегири греют куст рябиновый, Наливные ягоды рдеют на снегу. Я сегодня ночевал с женщиной любимою, Без которой дальше жить просто не могу... На этом концерте читинцы и пели, и много танцевали. И на сцене, и в проходах, и на своих местах. Молодые и не очень, но красивые, раскованные, непосредственные, с расправленными плечами, уверенные в себе. А музыканты три часа честно работали, заражая зал жизнелюбием и делясь своим теплом. А потом Сергей Трофимов попросил своих зрителей "подняться над суетой наших будней": "Всё не ладится, бывает, словно воск надежда тает, и душа не верит в чудеса…". И поделился рецептом "простого человеческого счастья": "Давайте-ка мы с вами проснемся завтра утром и обойдемся без телевизора, без новостей, в которых в очередной раз нам скажут в какой... положении мы находимся. Давайте обойдемся без звонков друзьям. Мы не будем им звонить затем, чтобы убедиться, что им также плохо, как и нам, а может быть, даже хуже. Давайте просто проснемся завтра утром и подумаем о светлом. Ведь в каждом из нас есть лучик света!". Я получила так необходимый мне заряд оптимизма. И впрямь, ребята, будем жить!