«Территория»: Власть несбывшегося

«Территория» Олега Куваева – это невероятно популярный советский роман, по которому в те же советские времена уже был снят один фильм. Смотрелся он в высшей степени органично, успех имел бешеный… у нового фильма такого успеха уже не будет: время не то, и люди не те, и анахронизм даже адаптированного романа, действие которого вообще-то разворачивается в 40-х годах, очевиден, как рассвет.

Другое дело, что Александр Мельник снял не производственный роман – а чистейшую, незамутненную фантастическую антиутопию. Незатейливо так, из ничего, старообрядческим геологическим методом: средство передвижения – ноги, способ познания – молоток.

Книга перенесена на экран фактически полностью, со всеми главными и второстепенными, со всеми описательными оборотами, со всеми мудрыми мыслями, озвученными хрипловатым женским голосом за кадром. Обычно из этого не бывает ничего хорошего – у Мельника получилось нечто завораживающее, прекрасное и болезненное. Тут можно было, вслед за многими критиками, повторить, что фильм бесчеловечно затянут, ибо два с половиной часа - это чересчур даже для просмотра Питера Джексона. Особенно если учесть, что у Джексона все куда-то бегут, летят и дерутся, а в «Территории» не происходит ровным счетом ничего, и даже эти знаменитые поиски золота лишены какого-то накала. Где одержимость желтым дьяволом, где активная неприязнь, где, в конце концов, хоть один мордобой из-за бабы? Ничего этого нет. Молодой человек, обнаружив женщину с другим, идет медитировать на отчет об экспедиции и в итоге озаряется идеей, где именно может быть золото – никакой романтики, черт побери.

Хронометраж «Территории» действительно внешне ничем не заполнен, кроме невероятной, дикой и страшной красоты Севера. Сюжет «Территории» рваный, алогичный, топчущийся на одном месте. Время «Территории» течет так, будто полностью принадлежит ей. Как река, которая вчера видела Чингисхана, завтра увидит конец Земли, и что ей до какого-то зрителя, который ерзает в каком-то там кресле? Все это очень плохо для кино. И все это идеально для «Территории», режиссер которой не разменивается на мелочи. Он тащит зрителя из теплого кресла в эту самую реку времени и стоит вместе с ним в ледяной ее воде до тех пор, пока тот не осознает, что поток необратим.

И вот тогда зрителя накрывает все сразу – и ломота в костях, и судорога в горле, и стремление назад, в кресло - и назад, в будущее, которое существует теперь только на другой планете. А на этой… ну, оно не случилось. Да и не могло случиться, несбыточны все эти утопии про то, что человек может быть чем-то большим, чем человек. Плавали – знаем. Но плод этого знания отравлен. На экране мертвый пробуждается благой вестью о полете человека в космос. В зале зажигается свет, изгоняя зрителя из холодного, страшного, бесчеловечного рая, в котором от него потребовали бы так много и взамен дали бы так мало.

Если ты научился искать человека не в гладком приспособленце, а в тех, кто пробует жизнь на своей неказистой шкуре, если ты устоял против гипноза приобретательства и безопасных уютных истин, если ты с усмешкой знаешь, что мир многолик и стопроцентная добродетель пока достигнута только в легендах, если ты веруешь в грубую ярость твоей работы - тебе всегда будет слышен из дальнего времени крик работяги по кличке Кефир: «А ведь могем, ребята! Ей-богу, могем!» День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, и причина грядущего дня создается сегодня. Так почему же вас не было на тех тракторных санях и не ваше лицо обжигал морозный февральский ветер? Где были, чем занимались вы все эти годы? Довольны ли вы собой?..«

И глупый человек плачет, глядя на то, что так никогда и не случилось.

Степан Комаровский