Левой щеки не будет

Забайкалье – каторжный край. К сожалению, во многих семьях есть те, кто отбывал или в настоящий момент отбывает наказание в местах не столь отдалённых. Но в независимости от тяжести преступления, каждый осуждённый имеет право просить помилования у главы государства. Понятно, что напрямую сам президент не будет разбираться с тоннами заявлений, а потому существует специальная организация – комиссия по помилованию, которая является первой ступенькой на пути к освобождению для осуждённых.

Суд присяжных

В нашей стране заключённый досрочно может выйти на свободу двумя способами: по УДО (условно досрочное освобождение) и будучи помилованным указом президента. Если в первом случае существует целый ряд условий, самым «нелюбимым» из которых у осуждённых является отбытие определённой части срока наказания, то в случае с помилованием просить о снисхождении можно начинать уже с первых дней. По крайней мере, законом такое право за человеком закреплено. Опять же, в случае с УДО решение выносит суд на основании характеристики от администрации колонии, в то время как помилованием «заведуют» специальные люди.

Комиссия по помилованию начала свою работу в Забайкалье в 2002 году. Раньше этим занималось отдельное подразделение при президенте. Обращения со всей России стекались в Москву, где комиссия разбирала каждый отдельный случай. Страшно представить какой объём работы приходилось «проворачивать» специалистам, учитывая, что в одно только забайкальское отделение сейчас в день может поступать порядка 6-8 обращений. Вероятность формального отношения к работе в таком потоке бумаг крайне велика. А потому вполне справедливо эта обязанность была переложена на регионы.

Сейчас комиссия формируется при губернаторе Забайкальского края. В её состав входят общественные деятели, которых рекомендует как сам губернатор, так и представители различных организаций. Хотя прийти в комиссию и предложить свою кандидатуру может любой человек. Таких, правда, единицы. Тем более что полноценной работой это не назовёшь, скорее – социальной нагрузкой. За свои труды члены комиссии не получают ни премий, ни зарплат.

Когда на их рассмотрение через краевую администрацию приходит просьба о помиловании, они рассматривают её с точки зрения простого человека. Это сделано тоже неслучайно – судебная система хоть и хорошо отлаженная машина, но и она не застрахована от ошибок. Ни от юридических, ни от моральных. Взгляд обывателя нужен именно для того, чтобы посмотреть на судьбу осуждённого не через призму закона, а с чисто человеческого ракурса. При этом нужно отметить, что решения комиссии носят исключительно рекомендательный характер. И именно с такой резолюцией они идут в Москву для конечного одобрения, ну или неодобрения главой государства. Там обращения проходят ещё раз тщательное рассмотрение, после чего выносится окончательное решение. Естественно, в первую очередь будут рассмотрены те дела, которые получили от комиссии положительную оценку. Но это не даёт гарантии, что президент 100% помилует человека – в последнее время этот процент крайне мал. Те же материалы, где значится «отказать», тоже рассматривают, проверяют, но здесь вероятность положительного ответа ещё ниже.

А после решение направляется уже в Читу. Для тех, кому не посчастливилось в этом году выйти на свободу, ждут ещё год и снова пишут заявление. И всё начинается с самого начала. Если сами заключённые, зная свои провинности, часто пишут на авось, не надеясь на положительный исход, то с родственниками всё сложнее. Какое бы преступление не совершил человек, для родителя он всегда останется ребёнком, а потому бывают случаи, когда сотрудникам администрации, которые и оглашают «вердикт» родственникам, приходится выслушивать много нелицеприятного в свой адрес.

Личный взгляд

Обычно комиссия рассматривает обращения прямо в Чите, не выезжая за пределы города. Но бывают случаи, когда необходимо лично познакомиться с осуждённым, так сказать, «в глаза посмотреть». Причины таких решений понятны – сухими цифрами не передать, что чувствует и представляет из себя человек на самом деле.

Не смотря на то, что с большей вероятностью милуют тех, кто совершает преступления небольшой и средней степени тяжести, о помиловании просят и те, кто совершил тяжкие и особо тяжкие. В городе Нерчинске Забайкальского края находятся две колонии – мужская строгого режима (ИК-1) и женская (ИК-11). С просьбой о помиловании в комиссию обратились несколько осуждённых из этих колоний. Попутно осмотреть условия содержания выехала и представитель общественного совета при УФСИН. С правами заключённых сейчас всё очень строго – не дай бог лишний грамм мяса в суп не добавишь – засудят. Комиссию же интересовали вполне конкретные люди.

Разместившись в одном из учебных классов, общественники приступили к работе. И вот тут стало кристально ясно, почему эффективны именно выездные заседания. В документах, которые подготавливаются на каждого заключённого, который просит о помиловании, кратко описывается его проступок, поощрения и замечания от администрации учреждения, а также поддерживает ли она ходатайство осуждённого.

Если бы встретили этого человека на улице, вряд ли бы можно было сказать, что он имеет какое-то отношение к криминальным кругам – невысокий, уже немолодой, худощавый и в очках с толстенными стёклами в роговой оправе – инвалид по зрению. Из положенного срока отсидел уже 15 лет. Жена, дети, внуки ждут его возвращения. Ну как тут не пойти на встречу? Однако администрация колонии ходатайство не поддерживает – осуждённый имеет взыскания. А на счету его ни много, ни мало шесть трупов. И, тем не менее, он просит о снисхождении. Читая документы где-то там, в Чите, возможно, можно было бы пойти человеку навстречу. Но при личном разговоре становится ясно, как божий день, что осуждённый ни в чём не раскаивается. Ни в том, что привязал человека к дереву и оставил умирать, ни в том, что забросил горящую шину в дом, где спали люди, по его словам, его обидчики. Он только пожимает плечами, дескать, обстоятельства так сложились, но тут же оговаривается – вину осознал. Но, ни в манере держаться, ни в том, как он говорит о содеянном, нет ни тени раскаяния. Ответ комиссии на его просьбу – единогласное «отказать».

Остальные обращения были рассмотрены без участия самих заключённых – к кому-то не было вопросов, кто-то был уже этапирован в другие места лишения свободы. И везде решение было одно – «отказать». От того, что совершили некоторые просящие о помиловании, волосы встают дыбом. Тут и убийства, и разбои, и кражи, и подстрекательство. То, что за три года никого из забайкальцев не помиловали, не останавливает этих людей. Некоторые пишут ходатайство уже не первый раз. Видимо, «путеводной звездой» стал единственный в истории края случай, когда помиловали человека, осуждённого за убийство.

ИК-11 не всегда была женской колонией. В разные времена, переходя под разные политические знамёна, она была узилищем для «белых», «красных», мужчин, подростков. И в 2011 году, в связи со всплеском женской преступности, она перешла полностью для заключения прекрасного пола.

Отрицательный ответ получила и осуждённая из ИК-11. Если в первом случае комиссия практически не совещалась, то тут дебаты были долгими. Перед общественниками предстала молодая женщина – мать двоих детей. Осуждённая по самой распространённой статье в этом учреждении – 105-й – убийство. Правда, в отличие от большинства, убила женщина не мужчину, а соперницу. На вопрос о том, как так произошло, она отводит взгляд – не помню, как всё точно было. А было всё следующим образом. Выпивали: осуждённая, её супруг и двое мужчин родственников. В какой момент в доме появилась потерпевшая, женщина не помнит. Да и видела она её в первый раз. И в последний. Та, так же «приняв на грудь», сообщила во всеуслышание, что ей приглянулся муж ныне осуждённой, и она его заберёт себе. Была ли это дурная шутка или пьяный «трёп» – теперь уже никто точно не узнает. «Разлучница» была заколота ножом. Муж, кстати, после случившегося женщину бросил, и с момента заключения она не знает о нём ровным счётом ничего. Но тут появляются но – из общего срока женщина отсидела только три года; администрация ходатайство не поддерживает – есть нарушения; у погибшей тоже остался ребёнок. На чьей стороне правда? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Вот и комиссия долго совещалась. В итоге, вынесли отрицательное решение с оговоркой, что женщине нужно снять с себя взыскание и подать прошение на следующий год. Чтобы когда положительный вердикт попадёт в Москву, вопросов уже не возникало. Приняла ли женщина это к сведению, покажет время.

Статья опубликована на сайте газеты «Экстра»