КАК ЭТО БЫЛО: НЭП времён развитого социализма

Вначале ничего не было. Вернее, было, но не у всех. И не все. Мясо и картошка – только у частников, шмотки – на барахолке у спекулянтов, мебель и машины – по величайшему блату. После глобального падения цен на нефть и газ, 30 лет назад в стране началось кооперативное движение.

Из в одночасья выросших скворечников-киосков наперебой орут Газманов, «Комбинация» и «Любэ». Всюду изобилие вареной джинсы, яркого трикотажа, грошовых, но оригинальных сувениров. Над этим, диким для советского человека разнообразием, витают одуряющие запахи шашлыка и чебуреков. Впервые унылую госторговлю  потеснил его величество частник.

Здесь и далее фото из частных коллекций

Предтечи кооператоров – индивидуальные трудовые деятели – появились двумя годами ранее. Но дальше ремонта телевизоров, кройки и шитья на дому, и услуг такси дело не пошло. Страна, делавшая ставку на коллектив, не была предназначена для героев-одиночек капиталистического труда. Да и поставки сырья были ориентированы на коллективные предприятия. Поэтому в 1988 году, руководство партии приняло решение – разрешить создание кооперативных предприятий.

И вот на рыночных прилавках, в арендованных киосках, на вокзале и в аэропорту Читы появились невиданные ранее куртки и штаны всех фасонов, футболки и спортивные костюмы, а также масса разнообразной мелочи – от значков с портретами Цоя и Шварценеггера до свечек в виде бутылочек шампанского и фигурного мыла.

 Они были первыми

 Первым кооператором Читы, по данным некоторых источников, был Сергей Селивёрстов, известный позже в городе криминальный авторитет по кличке Боцман. Именно он сумел наладить работу кооперативного предприятия по пошиву курток, штанов и прочего. Следом за ним занялся торгово-закупочной деятельностью будущий владелец внешнеэкономической фирмы «Комплект», первый читинский миллионер  Владимир Афанасьев. Но, пожалуй, самым известным в народе стал Юрий Седов, организовавший кооператив «Здоровье».

Казалось бы, что тут заумного: яичница с колбасой? Однако её запахи, распространяемые по всему вокзалу станции Чита-II, заставляли тысячи пассажиров раскошеливаться – буфеты комбината питания станции  предлагали пассажирам лишь варёные яйца, унылые винегреты и как величайший деликатес - холодных куриц.

 Сладкая жизнь

 Что касается общепита как символа красивой жизни, то тут самым известным заведением Читы стало «Каса Маре», арендовавшее столовую «Лира» на ул. Богомягкова. Если раньше, в обеденный перерыв,  там толпились студенты, желающие откушать поз, то теперь приехавшая из Молдавии семья преобразила совковый интерьер. Стены были отделаны бархатной тканью, появились ковры, светильники, новая мебель. Кухня предлагала посетителям коктейли, коньяк, пиво, шашлыки и цыплят. Средний чек составлял 15 рублей, что было весьма ощутимо, но не заоблачно. Впоследствии в этом кафе, переименованном в «Космос», располагалась резиденция криминального положенца Читы Интеллигента (Трифонова). Сегодня там находится торговый центр.

А молодые интеллектуалы, эстеты и представители местной богемы облюбовали кафе «Зебра», которое открыл читинский художник Владимир Кузнецов. Находилось оно в подвале жилого дома на углу Чкалова – Ленинградская, и славилось кофе по-турецки, сваренном на горячем песке, сэндвичами и разношерстно-живописной компанией местных неформалов, которые составляли его атрибут, как в питерском «Сайгоне». Кстати, спиртного в «Зебре» не подавали, что не делало ее от этого менее привлекательной. Бывало, что организовано приходили и гопники, которых тогда именовали «спартачи» (по названию спортзала «Спартак», где тренировались будущие рэкетиры), чтобы навести свои порядки, но атмосфера места гасила любую агрессию.

Появилась было в Чите первая пиццерия, в доме по ул.Ленина, 120 (ныне гостиница «Аркадия»), но спустя пару лет заведение трансформировалось с откровенный уголовный притон под соответствующим названием «Одесса». В начале 1993 года при выходе из «Одессы» был тяжело ранен один из криминальных лидеров Читы Боцман (Селиверстов), о котором речь шла выше.

Промелькнули в перестроечном угаре забегаловки с названиями «Чита» (угол Калинина – Ленинградской), видеобар «Чароит» в Северном, где наряду с подачей напитков и чебуреков демонстрировали видеофильмы.

Достаточно крупные кооперативным кафе считался «Родник» (ныне «Аура») и единственное специализированное среднеазиатское кафе «Лола» (ул. Шилова).

А принявший российское подданство гражданин КНР художник Ван Вэй Цзя арендовал забегаловку на ул. Калинина,  и открыл первое в Чите кафе китайской кухни. Проект окажется удачным и теперь уже ресторан Цин-Сян знает вся Чита. Правда, хозяина давно нет в живых – его расстреляли из автомата на выезде из Читы в 2009 году.

 Не по-детски

 Все вышеупомянутое было внешней стороной кооперативного движения. Но, кроме швейных и кулинарных заведений, в тот период открывались кооперативы при крупных предприятиях, или те, что тесно  с ними работали. Например, торгово-закупочный кооператив «Стрела» от торговли всякими автомобильными аксессуарами типа наклеек на стекла, дворников и т.д. перешел к поставкам в регион коммутаторов зажигания для «Жигулей». Заключив договор с тираспольским предприятием «Точиллитмаш», кооператив «Стрела» поставлял Центру техобслуживания «Лада» сотню таких изделий. А затем ассортимент был увеличен до сорока наименований. Как рассказывал владелец кооператива, главная проблема была в обналичивании денег. По действовавшим тогда законам, кооператив не мог снимать со счета больше 1000 рублей в день. Для простых смертных это была тогда более. Чем весомая сумма, но для закупочной деятельности – крохи. К тому же Сбербанк и Промбанк – единственные финансовые организации СССР не работали с кооперативами в плане переводов денег за сделки. Курьерам приходилось летать по стране с тяжеленными сумками, набитыми наличностью. И кроме риска стать жертвой бандитов, они вынуждены были давать взятки в аэропортах, чтобы разрешили везти ручной кладью багаж, чей, вес превышал нормативный.

 Душили – душили…

 На конец 1988 года в Чите числилось около ста торговых и производственных кооперативов. Уровень доходов на волне всеобщей бесхозяйственности и дефицита, постоянно рос. Кооператоры стали обрастать деловыми связями по всей стране, и порой уже заменяли государственные предприятия в разных отраслях. И если изначально на это смотрели сквозь пальцы, то затем руководители забили тревогу. Например, строительный кооператив «Строймонтаж» по договору  делал монтаж водопроводных и канализационных систем в строящихся зданиях. Работали без традиционных перекуров, быстро и качественно. На работу приходили не с похмелья, и небольшой командой выполняли объем работ, для которого раньше задействовали полномасштабные строительные бригады. В итоге работники кооператива за считанные месяцы зарабатывали по несколько  тысяч рублей – раньше такие доходы были разве что у моряков рыболовного флота, нефтяников или старателей. И власть всерьез испугалась появления прослойки людей, умеющих работать и зарабатывать. Это были по-настоящему независимые люди, которые представляют опасность для любого авторитарного режима.

Потому  в Кремле начали негласное наступление на кооперативы.  Сперва из ЦК КПСС пришло указание в финотделы райисполкомов пересмотреть налогообложение новых советских нэпманов. В итоге, к 1989 году налоговая ставка для кооперативов была пересмотрена в очень худшую сторону. Изначально кооперативы платили по 5% от фактической прибыли ежемесячно, в течение трех первых лет. Через три года, после становления на ноги, по замыслу архитекторов перестройки, налог повышался до 8%. Это была нормальная схема, принятая в большинстве развитых стран. Но у нас все пошло по-другому.  В конце 1989 года вышло распоряжение, повышающее налог сразу на 20%. Причем, теперь налог исчислялся не от прибыли, а от оборота. А обороты, порой даже в небольших предприятиях,  доходили до миллиона рублей.

Это был нокаут, после которого подняться  было невозможно. И именно это нововведение послужило началом  российской тотальной коррупции, возведенной затем в степень государственной идеологии, и способствовало расцвету организованной преступности. Если раньше едва зародившиеся криминальные бригады не рисковали наезжать на честных кооператоров, то теперь  кооператоры стали прятать доходы в тень. А значит, их можно было безнаказанно стричь, не опасаясь заявлений в милицию. Ведь расстрельных статей за хозяйственные преступления на тот момент еще никто не отменял.

Вместе с ужесточением финансовой политики, стал жестко лимитироваться отпуск сырья и комплектующих, повышалась стоимость патентов. А идеологи со Старой площади запускали в народ слухи о том, что дефицит продуктов и товаров первой необходимости вызван именно кооператорами. «Кооператоры все мясо скупили на чебуреки и беляши», «Кооператоры все мыло скупили и переварили на сувенирные изделия», «Кооператоры сахар скупают и продают потом в другие страны» — такие фразы звучали ежедневно, в каждой очереди. А карикатуры в прессе изображали кооператоров, как буржуев, обжирающихся черной икрой, и отдыхающих на Багамах.

Карикатура из журнала "Крокодил", 1989 год

В результате, две трети кооперативов к началу 1991 года в Чите приказали долго жить, а оставшиеся сводили концы с концами. Все это продолжалось вплоть до 1992 года, когда в России было разрешено частное предпринимательство. История потекла вспять. НЭП кончился, начался капитализм. Мы упустили шанс плавно, без войн и потрясений,  перейти в другую реальность. И это отрыгается нам до сих пор…