КУЛЬТУРНЫЙ СЛОЙ: О музейных маньяках и прочем…

Как привлечь молодежь? Какие есть проблемы у современных интерактивных музеев? И какие перспективы ждут нас в ближайшем будущем? Все эти вопросы все еще остаются актуальными. Несмотря на то, что количество людей, интересующихся историей и искусством, становится больше, общий процент остается достаточно низким.

Понять, кто такие музейные маньяки, как учителя и родители связаны с нежеланием детей идти в музей и с чем соревнуются современные музеи, нам поможет заместитель директора по развитию и работе с посетителями Забайкальского краевого краеведческого музея имени А.К. Кузнецова. Ксения Максименя также расскажет, что ищет молодежь в музеях, каких инициатив им не хватает и что будет с человеком, если он окажется отрезанным от этого.

- Сперва про сам музей.  В чём его главная особенность и почему, как на ваш взгляд, его стоит посещать?

– Наш музей, как следует из его названия - о крае, о том месте, о той локации, в которой мы все живем. Сейчас много говорят о патриотизме, но патриотизм, это же не только выстроиться в виде слова «победа» или в виде «звёздочки» раз в год. Наверное, это очень глубокое чувство привязанности, ответственности перед местом, в котором ты живёшь, к которому ты принадлежишь. И для того, чтобы любить, нужно это место знать. Любовь к территории, к своему наследию, она невозможна без знания этого наследия.

Музей — это точка сбора всевозможной разноплановой информации, всевозможных артефактов, таких осколков прошлого и настоящего, которые помогают, наверное, что-то понять про эту землю, про своих предков, про самого себя, в конце концов.

И поскольку наш музей достаточно старый, 130 лет ему исполняется в следующем году, то он накопил много. Это довольно глубокое место для познания этого окружающего, понятного и непонятного, таинственного и обыденного мира. Без которого, конечно, невозможно сформировать человека, гражданина.

И зачастую, если человек приходит к нам, попадает на какую-то экскурсию, он делает для себя открытие, оказывается, как много красивого, как много интересного, а я и не знал.

– Что теряет человек, если все-таки не интересуется этим?

– По сути, если молодой человек, по каким-то причинам, оказывается отрезанным вот от этого огромного наследия, он таким вот сиротинушкой бездомным вырастает. И он, может быть, и не осознает ту утрату. Но эта утрата есть. В глубине она чувствуется, как некая пустота, возможно. Ни принятие, ни любовь к месту, где ты родился — это же тоже болезненное чувство. Зачастую вот это ощущение неприятия, оно произрастает именно от незнания.

И это вот такая мировоззренческая проблема возможно, выросшая как раз в Чите, в Забайкалье, от того, что у нас очень слабо преподается краеведение в школах, очень мало вовлечены в экскурсионную деятельность, мало, на самом деле, посещают музеи по сравнению с другими регионами. Как ни странно, конечно, есть социально-экономические причины, но есть и вот такие причины, связанные с формированием мировоззрения молодого человека. И в итоге вырастают молодые люди, у которых мечта куда-то уехать, приехать в другой регион, где будет счастье. А потом, уезжая, они обнаруживают, что нет там никакого счастья. И приезжают зачастую обратно с какой-то ностальгией.

Возможно, если бы мы, наверное, больше, привлекали молодежь, ситуация бы изменилась. Музей же не может просто так заманить. Если бы у нас была выстроена эта работа с точки зрения образовательного процесса, больше было бы целеполагания, то, возможно, и ситуация отчасти бы улучшилась.

– Как вы оцениваете ситуацию с посещаемостью? Есть ли проблема заинтересованности людей к музеям?

Зависит, конечно, от сезона. Если это учебный год, то значительная часть, допустим, процентов 60-70 наших посетителей — это школьники и студенты. Причём они приходят организованно. То есть приводит их учитель, педагог. В летний туристический сезон у нас зачастую бывает довольно высокая посещаемость, также в дни школьных каникул или в учебном процессе. У нас приходит в среднем где-то 4 группы в наш музей, пару групп организованных, это по 30 человек группа, и ещё приходит несколько десятков в день семей.

Сейчас много заявок на экскурсии по музею и по городу от организаций, куда приезжают с командировками. Поэтому тут очень всё по-разному. А вот как раз молодёжи, получается, подростковой и студентов их уже поменьше, что очень жаль.

– Какие меры были предприняты для привлечения молодёжи в музей? Существует ли какая-то специальная, допустим, программа или инициатива, которая направлена именно на молодёжь и на её привлечение?

– Нет. Какой-то специальной программы нет. Существует по той причине, что есть общая программа музея. Мы знаем, на какую целевую аудиторию мероприятия рассчитаны и в соответствии с этим действуем. Есть общая программа развития музеев, в которой включены работы с различными целевыми аудиториями.

Понятно, что это не только молодежь, это и люди с особыми потребностями, это люди серебряного возраста, это маленькие дети или родители с детьми. Сейчас очень довольно перспективное направление работы по адаптации мигрантов.

Нет отдела по работе с молодежью, нет такой непосредственно целевой программы. Хотя, конечно, перед нами эти задачи ставятся, и мы стараемся выполнять их в рамках общей программы.

– Какие выставки, на ваш взгляд, будут интересны молодежи?

– Молодежь любит то, что позволяет ей проявить соучастие, презентовать самого себя. Молодежь любит всегда очень какие-то интерактивные вещи, то есть то, что требует какого-то вовлеченности, поэтому такие мероприятия, как «Ночь музеев», всегда отлично заходят. Конечно, нам бы хотелось большего, мы в этом направлении двигаемся, хотя пока не нашли свою стезю, как придумать, создать какие-то проекты, куда можно вовлекать молодежь. По сути, они ищут способы самореализации, они ищут способы, как найти себя в этом мире. И все, что дает им эти возможности, для них, конечно, привлекательно. Они не хотят быть просто зрителями, они хотят быть активными участниками.

–Вы используете современные технологии в работе?

– У нас современные технологии появятся только с осени. Разрабатывается контент для интерактивного киоска и зеркала, где можно будет примерить на себя разные образы, и медиагид.

Но суть в том, что мы сможем четко сказать, что молодежь именно это привлекает, только после того, как установим и посмотрим в действии.

Но трудно сказать, ищут ли в музее вот этого всего. Я в этом не совсем уверена. Потому что мы по большому счёту сейчас с кем конкурируем? Со смартфоном. Чтобы человек к нам пришёл, он должен оторваться от него. Нельзя сказать, что он выбирает пойти ему в театр или пойти в музей. Как правило, человек выбирает между тем пойти ему куда-нибудь или остаться дома на диване со своим гаджетом. Добавлять этих гаджетов слишком много в музейное пространство, я думаю, не совсем правильно. Существуют музеи, которые полностью интерактивные, но в них нет ощущения музея. Ну, ты просто пришёл посмотреть на какое-то объёмное кино. А музей — это всё-таки соприкосновение с подлинным артефактом.

То это совершенно иной уровень соприкосновения с этой реальностью. Да, конечно, мы пытаемся внедрить виртуальные очки, добавляем какого-то больше интерактива, сейчас у нас будет работать еще и аудиогид, но это скорее мера по разгрузке живых людей, экскурсоводов, потому что сейчас, например, у нас в режиме нон-стоп приходят люди, просят живого экскурсовода, а ресурсы человеческие ограничены.

– Вот вы сказали, что с телефоном соперничаете, но при этом он также может помочь в плане продвижения. Как раз таки привлекается ли молодежь к музею через социальные сети и медиаплатформы? Насколько они развиты?

– Да, у нас на странице ВК, телеграмм-канал. Пока мало развито. Надо этим непосредственно заниматься. Многим кажется, что все так просто и легко, а когда у тебя ВК и одноклассники, у них там свой контент, ВК здесь свой контент, есть сайт основной, сложно уследить за всем.

Нельзя сказать, что соцсети — это про молодежь. Соцсети — это про всех. В Вайбере у нас в основном пожилые дамы. И это очень популярная площадка для того, чтобы записываться на экскурсии. Пока вот с молодежью соцсети так не сработали.

– Есть ли партнёрство с образовательными учреждениями, организациями и также со студенческими сообществами, может быть, и клубами?

– Да есть. Довольно часто к нам на помощь приходят студенты. Много волонтеров. Также даем информацию в вузы, СУЗы о проведении мероприятия или об экскурсии, и оттуда тоже к нам приходят.

Самое главное, чтобы люди сами хотели прийти, что-то посмотреть и узнать, а не отбывать каторгу, когда экскурсовод – враг человека, который полтора часа мучил, а человек провёл это время, выяснил для себя, что музей — это ад, и убежал. Должно цениться потраченное время и деньги.

– Допустим, прошло какое-то мероприятие, и как вы обычно оцениваете, насколько хорошо оно прошло?

– Ну, тут и касса покажет нам. И когда ты создаешь мероприятие, ты прописываешь себе какие-то измеримые параметры выполнения задачи, допустим, привлечения определенного количества людей, количество средств финансовых. Если выполнены поставленные задачи, то прошло мероприятие хорошо.

– Какие факторы, по вашему личному мнению, могут оказать влияние на нежелание молодёжи посещать музей?

– Если ребёнок не пришёл в музей, лет до семи, до восьми, то он и не будет ходить в музей.

– С чем это связано?

– Это культурная парадигма, то есть если человек не научился в детстве чему-то, ему очень сложно освоить это во взрослом возрасте. Если для него неестественно и ненормально какое-то определенное культурное поведение, то оно с большим трудом прививается после. Бывает так, что ребёнок в детстве попал, потом он долго- долго не ходил, а потом вдруг в среднем каком-то возрасте, более-менее осознанном, он понимает, что надо. Вот он почему-то начинает понимать, что это необходимо.

Музей, по сути, один из инструментов объяснения окружающего мира. Почему мы такие, какие мы есть? Почему мы живем так? Что вокруг нас происходит? Музей — это способ познания этого мира, поэтому это необходимо нам.

Еще один фактор – учителя. Сейчас посещение музея является инициативой учителя или родительского комитета. Если в классе, например, учителю всё равно, он замучен своими переработками, или в принципе это не его призвание, то и говорить не о чем. Не все готовы. На это может быть много причин: они не готовы тратить свое время, нервы. Тем более с нынешними довольно жесткими ограничениями по перевозке детей, по тому, насколько много ответственности на учителей. Сюда приходят и приводят только те учителя или те родители, которые прям сильно заинтересованы и хотят. А так-то они не обязаны.

– Существует ли какая-то аудитория молодёжи, которая постоянно посещает музей?

–  Те, которые постоянно приходят, такие вот музейные маньяки, это люди в основном среднего возраста. И это часто родители с детьми. Вот у нас прям есть пул каких-то семей, которые любое мероприятие обязательно посетят.

– Рассматривались ли какие-то возможности развития сотрудничества с молодежными и культурными центрами не только города, но и России в принципе?

– Нет, мы скорее всего чаще работаем с местными молодежными организациями, с инициативными и активными людьми.

– А вообще, как вы видите, увеличится ли посещаемость? Какие перспективы на привлечение молодежи у музеев?

– Я надеюсь, что посещаемость увеличится, причем я очень надеюсь, что все-таки будет больше осознания у людей, как в других регионах. Ответственность все еще лежит на взрослых, они должны любовь к музею привить, мы со своей стороны постараемся, конечно, больше предложить молодому поколению, чтобы они смогли найти что-то для себя новое. Пока все упирается в ресурсы, в количестве работников, в площади здания. Будем работать над всеми направлениями.

Валерия Большакова

Студентка 2-го курса направления журналистики 

Дальневосточного Федерального университета