Танкист Иван Дудкин: «Война – это страшно…»
Каждый год 9 мая мы собираемся за большим столом и поднимаем горькую рюмку, поминая русского солдата Ивана Панкратьевича Дудкина.
«Пей, Ирка, чай…»
Впервые я его увидела лет тридцать назад. Будущий муж привез меня «показывать» своим родителям на никишинскую дачу. Накануне мужики поменяли сток на крыше. И дядя Ваня, сидя на лавочке, весело подтрунивал над Олегом Анатольевичем - моим будущим свекром, который водрузился на крышу. Было замечательное июньское утро. Безоблачное небо не предвещало дождя, а Олегу Анатольевичу не терпелось проверить сток в действии: куда побегут дождевые потоки – в бочку или снова под крыльцо. Поэтому ставился эксперимент - хозяин лил на крышу из большой лейки. Все хохотали.
- Аличка, да ты еще поссы оттуда, - хитро улыбаясь, нежно советовал дядя Ваня. Заметив мое смущение, он легко соскочил с лавки и позвал меня пить чай.
Чаевничали на веранде.
- Пей, пей, Ирка… Я воду на чай с Никишихи принес. А чая лучше, чем на никишинской воде, нету. Вода особенная, на растущих в верховьях полезных травах настоянная, - ворковал дядя Ваня. Я же с удивлением наблюдала, что за это время его чайная ложка раз семь нырнула в сахарницу. Потом он, подтянув поближе банку с вареньем, намазывал его на ломоть хлеба и вкусно ел, шумно прихлебывая чай. Сладкоежка был необыкновенный.
Вечером, за ужином, дядя Ваня заглянул в любимую сахарницу и удивился: «Людочка, ты посмотри - пусто! Ребятишки, видно, за день вытаскали…».
«Людочка» и «Аличка» - так звал он родителей моего мужа. Имена других родственников у него были «покруглее»: Нинка, Петька, Юрка, Колька, но звучали все равно как-то по-доброму, ласково.
- Славную бабенку Сашка привез, - краем уха услышала я его разговор с соседом. - Только больно тоща, откормить надо.
Вообще дядя Ваня был дедом моего мужа, но все звали его именно «дядей» - не только племянники, но и внуки, и зятевья-невестки, и соседи, и друзья. И вся эта родня и «неродня» любила бывать в его хлебосольном доме, особенно в главный праздник - День Победы. Только в этот день он позволял налить ему сухого вина – «на донышко». Среди его гостей никогда не было больших выпивох, а он угощал, смешно уговаривая: «Давайте, ребята, полакаем…».
Он не пил. Никогда не курил. Не «комсомолил» и в партию не вступал. Верил в Господа Бога, всю жизнь соблюдая православные традиции.
Трижды горел, не сгорая
Ивана Панкратьевича Дудкина призвали в армию в 1940 году. Начинал службу он младшим механиком-водителем танка Т-26 на станции Екатериновка в Приморском крае - именно такой танк стоит сейчас в парке Дома офицеров в Чите. В октябре 41-го года поступила команда грузиться на поезд и - на Запад.
425-й танковый батальон 195-й танковой бригады с колес бросили в бой за Тихвин. Тихвинская наступательная операция Ленинградского и Волховского фронтов закончилась 30 декабря 1941 года. Это была одна из первых крупных операций Красной Армии в Великой Отечественной войне.
В 1942 году 20-летний Ваня Дудкин получил первую солдатскую медаль «За боевые заслуги». Потом были другие бои. Он трижды горел в танке, трижды терял экипаж. Сам чудом остался жив: маленький, худенький успевал выскочить - «рыбкой выпрыгнуть» из горящего танка через люк механика-водителя.
В 43-м на груди Ивана Дудкина появились ордена Отечественной войны II степени и Красной Звезды. Он освобождал Венгрию, Румынию, Польшу, Германию и только в 1946-м, после демобилизации, вернулся в Читу.
Всего несколько строк, но в них - тяжелейшие годы войны, о которой дядя Ваня рассказывать не любил. Говорил: «Война – это страшно». Видя эту боль, я не лезла с расспросами. То, что он - герой, подразумевалось как бы само собой. А свой вклад в победу он подвигом не называл: «Просто было такое время, когда надо было воевать».
«Запомните нас…»
Вернувшись, дядя Ваня устроился в ДОСААФ водителем, но «шоферить» не смог: чувствовал себя в машине, как в танке, вспоминая взрывы, кровь и оскалы «Тигров». Всю жизнь проработал на железной дороге проводником.
Выйдя на пенсию, веселый, неунывающий старик за день успевал сделать массу нужных и важных дел. Он жил в маленькой однокомнатной квартирке на втором этаже дома по улице Бабушкина, напротив рынка, куда в обязательном порядке направлялся по утрам. Одной немощной подружке-соседке надо было купить картошки, другой - помочь приобрести и доставить на дачу рассаду, еще кому-то выбрать свежее мясо… Он был щедр на добро и очень любил делать подарки. У меня до сих пор цела подаренная дядей Ваней синяя блузка. Он выбирал ее неторопливо, с душой - «Ирке под глаза».
Как-то в 2000 году, когда дядя Ваня бегал по собесу, выполняя поручения приболевшего друга, в его квартире прорвало батарею отопления, и потоки воды устремились на первый этаж, где находился коммерческий магазин.
Братки-коммерсанты караулили его в подъезде, а потом долго «трясли за грудки», требуя денег за подмоченный сахар. Деньги за тот треклятый сахар вернули, скинувшись всей родней. Но владельцам магазина было мало - на старика можно было списать не одну недостачу, и в год 55-летия Великой Победы они подали на ветерана в суд.
От пережитого дядя Ваня заболел, ослаб, словно растаял. Помню, мы с мужем пришли к нему ранней весной 2001 года, принесли подарок - вышедшую в Чите книгу о воинах-забайкальцах «Запомните нас молодыми», где была и страничка о нем. Лежа в кровати, старик поглаживал негнущимися пальцами глянцевую обложку и тихо плакал…
28 марта 2001 года его не стало.
Каждый год 9 мая мы собираемся за большим столом и поднимаем горькую рюмку, поминая русского солдата Ивана Панкратьевича Дудкина.
Царствие тебе небесное, дядя Ваня. И вечная память.
В чужих краях, в заморских странах
Другие славны имена.
Россия наша на Иванах
Во все держалась времена.
Сержант Иван Дудкин, 1945 г.
Иван Панкратьевич, один из последних снимков
В кругу семьи на той самой никишинской лавочке
