Как Чита 125 лет назад наследника Российского престола встречала
Семимесячное путешествие, которое совершил цесаревич Николай, было наиболее грандиозным из всех, когда-либо предпринимаемых в царской семье. Маршрут Николая Александровича пролегал через Варшаву, Вену, Триест, Грецию, Средиземное море, Египет, Красное море, Аден, Индийский океан, Индию, Цейлон, Сиам, Яву, Сингапур, Китай, Японию. И ещё через всю Россию, начиная от Владивостока, куда он прибыл на крейсере «Память Азова», до Санкт-Петербурга.
| 51 000 верст, из них 15 000 - по железной дороге, 5 000 - в экипаже, 9 100 - по рекам, 21 900 - по морям было пройдено за время путешествия. |
Ему всего 23 года, из них тринадцать отданы образованию. Он молод и хорош собой, но для пущей солидности за время путешествия отпустил усы и бакенбарды. Он силён и полон планов всё, увиденное за границей, использовать с пользой для России, которой предстояло управлять в будущем. Позади Хабаровск, Благовещенск, Нерчинск. И вот 17 (29 – по н.ст.) июня 1891 года. Чита!
«Дамы забросали меня цветами…»
Путь цесаревича проходил по Нерчинскому тракту. Казаки Атамановской и Титовской станиц встретили его хлебом-солью, а потом провожали процессию пешком до самой Читы. Ведь Николай Александрович был атаманом всех казачьих войск: он ещё шестнадцатилетним принял присягу под знаменем лейб-гвардии Атаманского полка, в котором служили представители всех одиннадцати существовавших тогда казачьих войск – от Кубанского до Уссурийского.
В Читу наследник въехал с востока по специально проложенной просеке: ответственные за приём боялись, что ожидаемое наводнение затопит главный тракт. Новую дорогу устлали первыми цветами, собранными на ближайших сопках.
Для современников это было действительно самое значимое за всю истории Читы событие, и готовились горожане к нему, как к большому и ответственному делу.
Между прочим, цесаревич тоже готовился к встрече с читинцами, о чём записал в своём дневнике: «В Атаманском посёлке переоделся в чекмень (верхняя форменная одежда казачьих офицеров – авт.) для въезда в Читу; за три версты до города встретили офицеры конного полка и батареи».
«При самом въезде в город, - напишет позже в своём многотомном красочном издании «Путешествие Наследника Цесаревича на Восток» сопровождавший Николая князь Эспер Ухтомский, - в конце Ангарской улицы, красовалась деревянная арка».
От арки к месту остановки экипажей дорога была устлана сукном, по краям которого встали горожане: с одной стороны – служащие гражданского ведомства, гимназисты и ученики городского училища, с другой – ученицы женской прогимназии.
От арки процессия двинулась к Михайловской площади (сейчас - площадь Декабристов), где на богослужении в Соборе Казанской иконы Божьей Матери хор трижды пропел цесаревичу «Многая лета».
Правда, эта часть молодым наследником будет изложена в дневнике с долей иронии: «В 2:30 ч. приехал в Читу; произошла обычная остановка у арки: хлеб-соль от города, учебные заведения, войска шпалерами и местные жители. Поехал на тройке одного из членов управы, который сам правил на козлах. Перед собором встретил преосвященный Макарий (епископ Селенгинский Иркутской епархии – авт.) словом; внутри собора дамы забросали меня цветами и ужасно давились».
Проехал Николай Александрович по центральным улицам Читы, побывал в войсковой часовне во имя святого Александра Невского на Атаманской площади, отдохнул в доме губернатора, а дальше, как написал в дневнике, «сначала в военное собрание, где принял военные и гражданские власти, затем к архиерею, и наконец, на парад».
Это был первый крупный парад в истории войска Читинского гарнизона, в котором участвовали пеший казачий батальон, читинская местная команда, три сотни казачьего конного полка, казачья батарея, сотня льготных казаков и две сотни казачат из пригородных станиц. «Войска я нашёл в отличном виде, и прохождение было замечательное, также и джигитовка», - похвалит Николай в дневнике.
Вечером состоялся официальный банкет, который организовала для высокого гостя местная власть. Столь высокого уровня он был тоже первым в истории города. А дальше – народные гулянья. «Потом вышли в сад, произошёл залп, на площади сыграли «Боже, Царя храни», прокричали «Ура!», подбежали к калитке и затем все вернулись в дом – это называлось народным праздником!?» - вновь иронизировал цесаревич в дневнике.
Кстати За время поездки по восточным странам и азиатской России цесаревичу было преподнесено несметное число даров, многие из которых по-своему уникальны. Значительная их часть сохраняется в Кунсткамере. Впервые связанные с путешествием артефакты были представлены в конце 2010 года в 11 залах Большого дворца музея-заповедника «Царицыно» в рамках выставки «Панорама империи». |
«Платок был разорван на куски»
Зато утром следующего дня Николай Александрович «чувствовал себя хорошо и в прекрасном расположении духа», отправившись с инспекцией в мужскую и женскую гимназии, детский приют и городское трёхклассное училище.
Кстати, в женской гимназии, как отметит Ухтомский, «Его Императорское Высочество пожелал прослушать пение, и ученицы – одни без регента – исполнили гимн, вне себя от радости и восхищения, ученицы попросили затем у Августейшего Гостя что-либо на память: данный Им платок был моментально разорван на самые мелкие куски».
После цесаревич принял «депутацию с образом от каторжных», что его «весьма тронуло». Поясним, что 17 апреля 1891 года императором Александром III был принят манифест, в котором заключенным «дарованы» разные «облегчения». Именно за это «каторжные» рискнули «как особой для них милости просить Его Императорское Высочество принять их подношение» - образ Христа Спасителя.
Дальше – то, что, похоже, нравилось молодому наследнику престола больше всего: «…сел на лошадь и выехал из города со всеми офицерами и Забайкальским полком за четыре версты по тракту до палатки, где приготовлен был войсковой завтрак. Лошадь моя имела громадную рысь, так что остальные казаки скакали сзади – довольно нелюбезно с моей стороны, но хотелось попробовать лошадь…».
После обеда-завтрака двинулись дальше мимо озера Кенон. Множество офицеров и казаков провожали высокого гостя до посёлка Черновского, джигитуя. Вскоре Чита и её пригороды осталась позади.
«Пред отъездом из Читы были пожалованы подарки. Вице-губернатор получил ценный перстень с вензелевым изображением имени Его Императорского Высочества», - напишет Ухтомский. Цесаревич собственноручно одарил также директоров училищ, городского голову, начальника штаба, командующего батальоном, командира батареи, областного врача, сотников конного полка, казаков, служителей церкви.
Серебряные часы, портсигары, портреты, золотые булавки, броши с бриллиантами, автографы, ризы, кадила и кресты воспринимались как награда за верность. «Вот он, помазанник Божий, простой и близкий», - думалось горожанам, верноподданнически принимавшим из рук Николая Александровича драгоценные дары. Кстати, как выяснили читинские архивисты, подарки для верноподданных в Забайкалье прибыли ещё зимой «на санях на ста восьми лошадях».
Конечно, может показаться, что посещение цесаревичем Забайкалья было несущественным, но, отправляя сына в путешествие, Александр III хотел продемонстрировать единство народа и престола, силу и мощь империи. По мнению современников, ему это удалось.
Факт После возвращения цесаревича в Санкт-Петербург, военный губернатор Забайкалья известил о получении телеграммы: «Сердечно благодарю Вас, войска, казаков и жителей Приамурского края за поздравление с приездом домой. Никогда не забуду приёмов, оказанных мне во время проезда по этому краю будущего. Николай». |
