Помню, как в середине августа 2014 года с фотографом мы приехали в профилакторий «Горняк», что на берегу озера Кенон в Чите. Там уже находились 180 граждан Украины, бежавших от разгоравшейся гражданской войны с Юго-Востока страны. Много детей, женщин, намного меньше мужчин. Тогда забайкальцы всё чаще стали употреблять слово «беженцы». Смотрел, разговаривал с ними и думал, а что чувствуют люди, оставившие свой дом, есть ли у них шанс прижиться на новом, незнакомом месте? Вроде такие же, как и русские, выглядят и говорят также, но, наверняка, мыслят, как граждане другой страны. Или нет? Данила Фоменко среди этих людей не было. С ним я познакомился гораздо позже, устроившись на работу в «Забайкальскую медиа группу».
После узнал, что он тоже беженец с Украины. Только в Читу он приехал сам, не группой, как те люди, которых я встретил в «Горняке». То есть у него был выбор, где укрыться от ежедневных бомбёжек, страха, и он остановил его, хоть и на время, на Забайкальском крае. Сегодня, спустя почти 3,5 года с тех пор, как первые беженцы стали приезжать в Читу, мы побеседовали с Данилом о прошлых событиях, о настоящем, его мироощущениях. Мы договорились, что будем меньше говорить о политике и по максимуму о человеческом восприятии происходящего, о тех или иных принятых решениях, мотивации. И вот что у нас получилось.
Украинские беженцы в читинском профилактории «Горняк», 2014 год. Автор фото: Надежда Сваровски
«Гром» в четыре утра
– До переезда в Читу я жил в небольшом промышленном городе Северодонецке в Луганской области. Население примерно 120 тысяч человек. Примечателен он большим градообразующим химкомбинатом «Северодонецкий АЗОТ». При комбинате была компактная телестудия, где около 4 лет я работал видеомонтажёром. Уже был женат, а моей дочери на тот момент исполнилось 4 года.
– Как ты отнёсся к событиям, что происходили на Майдане в 2013 году, когда протестные настроения против действующей власти в лице Виктора Януковича достигли своего апогея?
– Когда начались события на Майдане, я даже не следил за ними, мне казалось, что это очередная «заварушка» без продолжения. Но спустя какое-то время ситуация начала усложняться, и, конечно, не обращать внимание было невозможно. Помню, как мы с женой смотрели в прямом эфире на YouTube, как бились «беркутовцы» и «майдановцы», особенно запомнился горящий БТР. Жутко было и волнительно. Но мы всё равно слабо понимали, что происходит, потому что картинка была одна, а говорили совсем другое. С экранов их называли мирными демонстрантами, но выглядели они совсем не мирно. Удивило, как умело СМИ перекручивают события и романтизируют происходящее. К примеру, медсёстры, помогающие раненым, стали «ангелами майдана», погибших стали называть «небесная сотня», также показывали свадьбы на майдане, влюблённые пары, пришедшие туда семьи…. Протестующие были героями и борцами со злом, по мнению СМИ. А я же больше сочувствовал милиционерам, было ощущение, что их бросили на растерзание дикой толпе. При этом с «майдановцами» я согласен в одном, стране нужны были перемены, но никто не знал какие.
– Но в твоём городе тогда было спокойно, предпосылки для отъезда ещё не появились?
– Чувствовалась растерянность в обществе, но мы также продолжали ходить на работу, жили своей жизнью. У меня росла дочь, пошла в садик, только доделали ремонт в новой квартире, строили планы о том, какую мебель купить, как наладить свой быт и семейный уют. В силу своей специализации я понимал, что в моём регионе мало перспектив для роста, и у меня были мысли о том, чтобы поехать в большой город для поиска более интересной и высокооплачиваемой работы. Однако планировал поездку через 2-3 года. Параллельно стал неспешно готовить портфолио, занимался самообучением. В будущем оказалось, что не зря.
Уже ближе к лету волнения охватили практически всю Украину. У нас на Востоке тоже начались беспорядки: захваты милицейских участков, воинских частей, митинги, референдум, куда я не пошёл, так как считал его незаконным. В мае милиция перестала патрулировать город, они забаррикадировались у себя в участке, заложили мешками с песком окна, наверное, готовились к осаде. Появились ополченцы, но их было мало, активность с их стороны я не наблюдал. Местные власти тоже притихли. Город и жители остались сами по себе. Близилось лето, на начало июня у меня были запланированы отпуск и поездка в Таганрог (Ростовская область) к родственникам. Но за несколько дней до запланированного отъезда (3 июня) мы проснулись от звука взрывов, было где-то 4 часа утра. Звук отдалённо напоминал раскаты грома, но спутать их невозможно. Это были миномёты, стреляли за городом, но казалось, что взрывы были в городе. Решили уехать раньше, появились опасения, что выезд из города перекроют. А в голове мысли: «Если начнут стрелять по городу, то с какой вероятностью попадут именно в наш дом?» Прикидывал, с какой стороны могут заехать танки….
– Хотя бы вещи успели собрать?
– Мы взяли только летнюю лёгкую одежду, потому что планировали пару недель отдохнуть в Таганроге и вернуться. Мне до последнего не верилось, что может начаться нечто серьёзное. Я думал, здравый смысл победит, придёт новый президент и договорится о мире, но получилось всё наоборот. В Таганроге мы задержались на 3 месяца. Дорога, по которой мы туда ехали, перестала существовать. К середине лета в Ростовскую область хлынуло огромное количество беженцев. Местные начали с опаской относиться к приезжим. Стало понятно, что надо уезжать из этого региона, потому что ни нормальной работы, ни документов здесь не сделать. И тут мой старый друг, уехавший в Читу ещё в 2000 году, позвонил и предложил приехать в Читу. Говорит: «У нас здесь хорошо!» Согласились мы не сразу, всё обдумали, заработали денег на билеты. Потом решили, что терять нечего, поехали в Забайкалье.
Последствия артобстрела в Северодонецке, 10 июля 2014 года. Фото с сайта cxid.info
«Держитесь, мы с вами»
– Чита встретила дружелюбно? Вспомни первые впечатления о городе, людях. Не было ситуаций, когда тебе или твоей жене говорили с упрёком: «Зачем вы сюда приехали?»
– По дороге мы проезжали через Волгоград, Новосибирск, Иркутск, мне эти города внешне очень понравились. Понял, почему в России с такой любовью говорят про берёзки, ведь все пять с половиной дней из окна поезда мы любовались лесом. Но при въезде в Читу я насторожился, потому что заезжали мы через какую-то промышленную зону, и выглядело всё серо и некрасиво. Вокзал тоже не впечатлил. По сравнению с вокзалами городов-миллионников, конечно, всё намного скучнее. А в центре город ещё более-менее симпатичный. Приятно было видеть, что строятся новые жилые дома, дороги, магазины, скверы, детские площадки. В моём родном городе за 25 лет не построили ни одного нового жилого дома!
Приняли нас очень хорошо. Был случай, когда на одном собеседовании во время общения с руководством компании ко мне подошла незнакомая женщина и обняла со словами: «Держитесь, мы с вами». Было очень неожиданно и трогательно. Люди к нам относились с интересом, добротой, были открыты. Работу я нашёл уже через неделю. Коллектив тоже меня принял тепло, влился я довольно быстро. Мы иногда и ругались, но это были рабочие моменты, всё ради улучшения результата. А по поводу политики разговоры были, конечно, но конфликтов – никогда. Со временем украинская тема всем порядком надоела, и вообще об этом редко стали говорить. Но были и моменты, когда меня спрашивали: «Почему ты не пошёл воевать?», а я отвечал: «Не хочу убивать русских». Дело ведь в том, что по призыву своей родной Украины я должен идти воевать с приверженцами ЛДНР и отстаивать целостность своего государства. Верно? Также и с обратной стороны, почему я должен идти убивать украинцев? И самый главный вопрос – для чего? Я считаю, что Луганск и Донецк должны быть в составе Украины, но нынешнее правительство страны сделало всё, чтобы это было не так. Надо договариваться! Я за созидание, за строительство, за укрепление, за дружбу. У меня отец – украинец, мать – россиянка, как я могу кого-то выбрать?
– В Чите ты прожил 2 года, почему решил уехать?
– Я изначально не собирался в Чите оставаться надолго, для меня это слишком далеко – далеко от родителей, друзей, мегаполисов и движения, к которому я стремился. Многие говорили, что нужно остаться, но мне – человеку, выросшему в более мягком и тёплом климате – было здесь тяжело. А ещё короткое лето, нехватка разнообразия хороших фруктов и овощей, отдалённость региона. Тем более до этого я побывал во многих больших городах Украины и России, был в Европе. К сожалению, Чита слабо может конкурировать с ними в плане архитектуры, климата, разнообразия одежды, качества еды. Лично для моей семьи это была проблема. Конечно, в читинской жизни были и свои плюсы. Миграционная служба сработала замечательно, мы довольно легко и без проблем смогли поменять гражданство, хотя поначалу не собирались этого делать. Очень красивая природа вокруг – сопки, леса, степи. Интересный местный колорит: избы из сруба, специфический говор, буряты. Кстати, вообще отличные ребята! О них только тёплые и хорошие воспоминания. Да и в целом, самое красивое и хорошее в этом крае – это его люди. Именно здесь я увидел ту самую широту русской души, ту способность выживать и сохранять человечность в нечеловеческих условиях.
За пару лет я очень привык к Чите, к коллективу, к новым друзьям. Уезжать было очень тяжело. Даже спустя почти год, я до сих пор скучаю, переписываюсь с приятелями, слежу за новостями и событиями в Забайкалье. Но остаться там мы не могли, в Чите было классно, но надо идти дальше, надо кидать якорь, и в моём случае Чита не подходит для этого.
Мы – обычные люди
– Как ты относишься к слову «беженец»? К самим беженцам?
– В Забайкалье я приехал по своей воле, поэтому назвать себя беженцем не могу, им я себя не считаю. Мы не находились в общем потоке, с женой 2 месяца работали в рыбном цеху под Таганрогом, чтобы купить билеты до Читы. Мы не жили в палатках, в санаториях, не ходили за гуманитарной помощью. Я бы назвал это временным переездом. Я – не жертва. Однако мне сразу же присвоили статус беженца, и принял я его исключительно ради того, чтобы спокойно работать, снимать жильё, устроить ребёнка в садик. Никаких квартир мне никто не дарил, особых льгот не было. Разве что без очередей прошли медосмотры. Мы ничего ни от кого не ожидали и не мечтали о зарплатах в 100 тысяч. Я предварительно узнал, сколько стоит жильё, какая средняя зарплата. Поэтому сюрпризов не было.
К беженцам, конечно же, я отношусь с пониманием. Люди попали в экстремальную жизненную ситуацию. Много моих друзей и знакомых тоже уехали из Северодонецка, особенно летом 2014-го, но потом большинство вернулись. Но опять же – мой дом не пострадал, мой город практически не пострадал. И даже наоборот, он теперь стал областным центром. Теперь беженцы из соседних городков и сёл приезжают туда, чтобы уйти от боевых действий.
Памятки для жителей городов Юго-Востока Украины, 2014 год. Автор фото: Надежда Сваровски
– Сейчас ты живёшь в Ростове-на-Дону, почему не вернулся в Украину?
– Как я и говорил, Северодонецк почти не пострадал, поэтому я всегда мог вернуться домой, но мне не нравилась экономическая ситуация в Украине, новый политический курс, «перекручивание» истории и, конечно, боевые действия. В первую очередь я думаю о своей семье – о дочери. Для меня важно, чтобы она жила в спокойных, благоприятных условиях, занималась спортом, хорошо училась. Ребёнок не должен слышать ни звуки выстрелов, ни миномётов, ни градов. И наша главная задача, как родителей, изолировать её от всего этого безобразия. Никакой идеологии, никакой политики, я в это не верю.
Поэтому мы выбрали для дальнейшей жизни Ростов-на-Дону. Дочка пошла в первый класс, я работаю в телестудии, туда же устроилась и моя жена, теперь вместе ходим на работу. Зная, что после Читы мне предстоит переезд в более крупный город, я старался развиваться в своей профессиональной деятельности. Делал много творческих проектов, экспериментировал, посещал мастер классы, параллельно развивался ещё и как фотограф. Мне очень повезло, что вокруг было много заинтересованных людей, которые способствовали моим творческим порывам.
– Но ты бываешь на малой родине?
– Уже пару раз ездили в Украину к родителям, к друзьям. Очень классно, когда есть возможность сесть в автобус и через несколько часов оказаться рядом с близкими. Это определённо плюс. А в самой незалежной дела, к сожалению, не очень. Тот самый «Северодонецкий АЗОТ» с 2014 года практически не работает, люди по несколько месяцев сидят без зарплат, весной 2017-го персонал отправили по домам на неопределённый срок. Заходил к своим бывшим коллегам, сидят без работы, всё довольно скучно и уныло, развития – ноль, я бы даже сказал деградация. Телевизор смотреть невозможно, куча политических шоу, новостей с Донбасса, поливание грязью России, все передачи и фильмы стараются переводить на украинский язык. Цены выросли в три раза. Обстановка в обществе напряжённая, друзья посоветовали поменьше болтать и не показывать свой российский паспорт. Короче, вроде и радость от долгожданных встреч, но настроение там царило депрессивное. Это уже не тот город, который был раньше.
– Ты чувствуешь себя украинцем?
– С детства я считал себя русским. Мои первые выученные стихи были стихотворениями Пушкина. Разговаривал, думал, учился я на русском языке. На каникулы ездил к бабушке в Россию. Таких вопросов у меня не возникало. Потом, где-то в 2004 году пошло разделение на Восток и Запад, начали говорить, что мы чем-то отличаемся. И я как-то понял, что по документам я совсем не русский. И всю свою дальнейшую жизнь я строил в Украине, мыслей о России даже и не было. Ментально между русским и украинцем я разницы не вижу. Они одинаково пьют, одинаково ругаются, одинаково думают, одинаково действуют. Скорее всего, я – русский хохол. Мне очень нравится Украина, её природа, её душа, но на данный момент я себя там не вижу. И не вижу там своего ребенка. Не хочу, чтобы ей задавали такие вопросы, не хочу, чтобы делили на чёрное и белое. Мы не политики и не фанатики, мы – обычные люди.
Жизнь в России не сахар, я бы назвал это американскими горками, а жизнь в Украине – это крутое пике. Поэтому надо двигаться только вперёд. Время, проведённое в Чите, я считаю огромнейшим опытом, который теперь помогает нашей семье. Я рад, что мне довелось побывать в том удивительном крае, познакомиться с таким большим количеством замечательных людей. Это незабываемое приключение, которое очень повлияло на мою жизнь. Этот край дал мне возможность для развития и дальнейшего роста, приютил в сложную минуту и дал шанс остаться в своей профессии. Ну и когда бы ещё я смог побывать на Байкале? Это определённо того стоило!
Статья опубликована на сайте газеты «Экстра»
