Сенсация: Соломины - сводные братья?

Народный артист России Борис Щербаков, ведущий на канале «Звезда» программу «Последний день», посвятил один из выпусков Виталию Соломину – великому актеру, родившемуся в Чите 75 лет назад - 12 декабря 1941 года. Эта телепередача меня очень удивила.

«Юрий приходился Виталию сводным братом по матери. Мефодий Соломин, второй муж Зинаиды Ананьевны, усыновил мальчика, но никакого различия между сыновьями не делал. Однако младший всё же ревновал старшего к отцу», - доверительным тоном вещал Щербаков, открывая своим зрителям «тайны наших кумиров - последние признания и смертельные обиды».

Сенсация? Но только в Чите ещё по-прежнему живёт немало людей, помнящих семью Соломиных - соседей, одноклассников Юрия и Виталия, друзей и даже дальних родственников. И в первую очередь я позвонила Аде Леонидовне Забелиной: «Поговорим?». «Поговорим!», - легко согласилась легенда забайкальской журналистики и пригласила к себе - на улицу Чайковского.

Внеплановый Виташа

Нынче Ада Леонидовна отметила 91-й день рождения. Она по-прежнему тверда характером и резка в суждениях, поэтому на свой вопрос о «сводных братьях» Соломиных я тут же получила её уверенный ответ:

- Да ничего подобного! Враньё самое настоящее! Соломины – нам не чужая семья, ведь это мой папа Зиночку с Мефодием познакомил на каком-то благотворительном вечере, а потом сосватал.

Профессиональные музыканты Мефодий Викторович Соломин (1906-1960) и Зинаида Ананьевна Рябцева (1910-1991) в Чите были людьми известными.

- Мефодий играл на многих струнных инструментах, а у Зины был хороший голос, но потом, после болезни, она стала глохнуть, и с пением было покончено. Зато пианисткой она была замечательной. Впервые её игру я услышала ещё в кинотеатре «Безбожник», который находился в бывшем Александро-Невском кафедральном соборе на нынешней площади Ленина. Там тогда шли немые фильмы, и молоденькая Зина Рябцева работала тапёршей, сопровождая кино игрой на фортепиано.

По словам Ады Леонидовны, жили Соломины сначала на улице Калинина, возле Дома актёра. Может, поэтому Юра, родившийся в 1935 году, пошёл в школу №5 – она ближе. Позже семья перебралась в двухэтажный деревянный дом на Ленинградской, где у них была однокомнатная квартира на первом этаже.

- Виталька-то как появился? Пошли мы с Зиной на базар. Она дорогой жалуется: «Меня тошнит». Я ей: «Зина, ты забеременела. Иди к врачу». Позже она сообщает: «Ты права. Внеплановая беременность…» Вот так, внепланово, Виталька и народился, - смеётся Забелина.

Старшие Соломины были поглощены работой – Дом пионеров, Дом народного творчества, школа, театр, часто выезжали в командировки. Поэтому спокойный и рассудительный Юра занимался воспитанием младшего брата. А тот был заводным, своевольным и порой капризным.

- Как-то мы с родителями пришли к ним в гости, - продолжает Ада Леонидовна. - Маленький Виташа (так звали его домашние) плакал, капризничал, никто его не мог успокоить. И тут мой папа проявил смекалку. Смотри, говорит, Виталик! Быстро вытащил изо рта свою вставную челюсть и тут же вернул её обратно. Виталька замер, изумлённый, и сразу успокоился. Правда, поздно вечером, когда мы уже были дома, позвонил Мефодий: «Лёня, не спишь? Виташа требует, чтобы я вытащил зубы, а они у меня свои. Так что возвращайся…».

Дом на Ленинградской

В тесной квартирке на Ленинградской с Соломиными жила Сарра Савельевна - мама Зинаиды Ананьевны. Это она являлась главной хозяйкой в доме. С ней, по словам моей собеседницы, было очень приятно общаться - рассудительная, хорошая советчица.

- Мы ведь не только дружили семьями, но были, пусть дальней, но всё же роднёй, - поясняет Ада Забелина. – Сарра Савельевна Рябцева и моя бабушка Раиса Романовна Фейдина – двоюродные сёстры. А вот деда их, Анания Моисеевича, я не знала – его арестовали в 1937-м.

Жили Соломины всегда очень скромно. Даже бедно. Впрочем, как и вся читинская интеллигенция тех времен. Что в войну было на новогоднем столе? Селёдка, гаоляновая каша, хлеб.

- Они же ещё девочку воспитывали, - вспоминает Ада Леонидовна. – Зина привела в дом сироту – Веру Овчинникову, она у них жила, училась, потом актрисой была в драмтеатре. Платили в культуре всегда мало. А тогда ещё и в фонд обороны часть зарплаты отдавали. Так что на Новый год жарили картошку, клали туда много лука, лаврового листа и перца. «Жаркое» - такое гордое имя носило то блюдо. Позже на праздниках в семье Соломиных – в Новый год, 8 марта (в день рождения Зины) или 9 мая - обязательными были пельмени, которые лепили сообща, со смехом и добрыми шутками…

- Мефодий Викторович рано умер. Говорят, выпивал?

- Ещё как! Даже из дома мог последнее унести. Как-то облигации пропил. Порой, у Зины даже туфель не было – в калошах ходила. Думаю, за это Сарра Савельевна зятя недолюбливала. Только семейных скандалов здесь не было никогда: Мефодий Зину любил, и она ему всё прощала.

В конце пятидесятых Соломины получили, наконец, благоустроенную квартиру – двухкомнатную, там же, на Ленинградской. Оттуда хоронили и бабушку, и отца.

- Ребята к тому времени уже в Москве были. Юрий, окончив училище, служил в Малом театре. Виталий завершил учёбу в школе №4 и поступил в театральное училище им. Щепкина. В Читу они приезжали, пока мать здесь жила, - продолжает Ада Леонидовна. - Помню, Виталий привёз свою первую жену – актрису Наталью Рудную. Зине она очень нравилась. Но брак был недолгим. Думаю, что родители Натальи на то повлияли – им нужен был более состоятельный зять.

Приезжая, Виталий Соломин обязательно заглядывал к Забелиным.

- Мы с ним на кладбище ездили к его отцу и бабушке. Он рассказывал о московской жизни, о театре, о дочках, фотографии показывал. Юру я к себе не приглашала. Просто Юра… совершенно иного склада человек. В Витале самоирония какая-то была, кураж. Он был простой и понятный. Я его очень любила.

Роднее всех родных

Сыновья долго уговаривали Зинаиду Ананьевну на переезд в Москву. Она не соглашалась: здесь, в Чите, привычная жизнь и друзья. Но уехать пришлось. В столице мама Соломиных поселилась в коммунальной комнате на улице Солянка, писала в Читу, что скучает по малой родине. Будучи в отпуске, Забелины нередко останавливались в той коммуналке, говорили по целой ночи и наговориться не могли. А потом Зинаида Ананьевна стала жить в семье младшего сына – отдала ему свою комнату, чтобы Виталий смог приобрести квартиру попрестижней.

А дружбы между братьями не было, хоть и работали они в одном театре. Это подтверждали и коллеги, и близкие.

- Почему у них родственных отношений не было? Да из-за жён они ссорились! Конечно! Юра купил бывшую остужевскую дачу (Александр Остужев – народный артист СССР, ведущий актёр Малого театра (1874-1953) – авт.), Виталина жена тут же: «Давай дачу!». Они завидущие, противные бабы. Зина их терпеть не могла. Не потому, что она – злая свекровь. Она была очень доброжелательная, приятная. Но кем для родителей невестки был Виталий? Он был – тайга. Он не так вилку держал, всё не так. Да и Зинаида Ананьевна была для них махровой провинциалкой. А что братья не дружились, так примеров таких среди людей великое множество. Я и сама недавно узнала, что у моего отца был родной брат, о котором в моей семье никогда не говорили. Всякое в жизни бывает. Но будьте уверены, Юра и Виталий – самые что ни наесть родные братья. Роднее всех родных, - завершает свой рассказ Ада Забелина.

И я ей верю.

P.S.

И ещё. Мне очень хочется узнать ваше мнение. Прочтите, пожалуйста, что Виталий Соломин писал в своём дневнике о нашем крае и о нас, забайкальцах, «живущих мезозойской эре»:

«Нашёл пьесу. «Прибайкальская кадриль»… Во-первых, я забайкалец. Я знаю этот говор, мелодии, трогательную беззащитность. И уже давно вижу всё это на расстоянии. Это Восток, полу-Япония. С похожей природой – изящной, завораживающей, живописной, угрожающей и опасной при всей акварельности. И жалость к там живущим в убогой ограниченности, лишениях. Покорных. Живущих в какой-то мезозойской эре:

Электричество отключают.

Зарплату не платят.

Зелёные бананы.

Китайский, монгольский ширпотреб.

И при всём этом я их люблю, они мои. Мне удобно с ними сидеть на корточках и курить, ловко молчать часами. Не удивляться застенчивости и неожиданной стеснительности, неуклюжим подаркам, вроде шишечек кедровых.

Это даёт возможность поселить в больном уголке души зрителя вопрос, почему так, почему они трудно понимаемые и родные одновременно?

Почему они смелы и трогательны до слёз? За что там суждено так убого, под забором жить?».

Ну как, вы согласны?