ЮНЕСКО на страже Даурских степей

В России 2017-й объявлен Годом экологии. Совпадение или нет, но именно сейчас, после 16 лет упорной работы российско-монгольский объект «Ландшафты Даурии» включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Давайте разберемся, что кроме признания уникальности территории дает нам этот статус, и есть ли на фоне этого перспективы развития не только самого заповедника, но и нашего края.

В таком тонком вопросе не обойтись без экспертного мнения. Тем более мнения человека, при участии которого этот проект был взращен и доведен до своего логического завершения. Директор Даурского заповедника Вадим Кирилюк поделился с журналистом «Экстры» секретами подготовки проекта и своими прогнозами о будущем Даурского заповедника под эгидой ЮНЕСКО.

Путь длиной в 16 лет

– «Ландшафты Даурии» стали одиннадцатым объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО на территории России. Насколько мне известно, данный проект готовился на протяжении 16 лет. Почему такой долгий срок?

– Да, начало положено в 2001 году. Вели первые переговоры, готовили документы для включения в предварительный список. В 2005-м объект «Степи Даурии», включающий Даурский заповедник, был внесён в предварительный список перспективных объектов Всемирного природного наследия от Российской Федерации. Вскоре подготовили и первый текст номинации. Существует лимит на рассмотрение количества номинаций от страны – по одной природной и культурной в год, не более. Потом долго ждали – от России подавали одну заявку за другой. В конце концов, решили подавать общую с монголами, назвав её «Ландшафты Даурии», чтобы точнее отразить комплексный характер территории.

– Какие требования предъявлялись со стороны ЮНЕСКО? Приходилось ли дорабатывать проект?

– Форма заявки очень сложная, а к объекту – претенденту на включение в список Всемирного наследия ЮНЕСКО много требований. Соответствие заявленных характеристик территории проверяла полевая миссия экспертов от Международного союза охраны природы (МСОП). Первый раз нашу номинацию вынесли на рассмотрение только в 2015 году на 39-й сессии Комитета по наследию, которая проходила в Бонне. В тот раз заявку вернули на доработку, в частности, предложили добавить лесостепные участки.

– Как велась данная работа? Какой вклад внесли в проект представители монгольской и китайской стороны?

– Китайские коллеги первоначально отказались от участия в проекте, поэтому мы готовили российско-монгольскую номинацию. Роль наших монгольских коллег огромна. На первый взгляд работа кажется простой – свою территорию знаем, почему же не прописать. Но потребовалось всё же много времени. Нам сразу дали понять, что придётся поработать скрупулёзно. Почти все наши специалисты были задействованы. Много работы провёл и Институт географии РАН (город Москва). Прежде всего, это подробное описание и рассмотрение разных особенностей природной территории, её уникальности (не будет включён во Всемирное наследие объект, если у него много общих черт с объектами уже имеющими этот статус). Большое значение имеет степень сохранности (ненарушенности природных комплексов) и обеспеченность территории охраной. Надёжная охрана участка должна быть гарантирована на многие годы. В нашем случае этому требованию соответствует наличие на территории объекта наследия заповедников и заказников.

Группы международных экспертов приезжали трижды и корректировали, уточняли, советовали... Детальное общее обсуждение заявки совместно с экспертами проходило в Академии охраны природы на острове Вильм (Германия), а позже – и в штаб-квартире МСОП (официального экспертного органа Центра Всемирного наследия) в городе Гланд (Швейцария). В целом, Германия в рамках российско-германской программы сотрудничества оказала существенную поддержку подготовке номинации. Нас поддерживали на разных этапах Гринпис России, Программа развития ООН и WWF России. Огромную работу провёл лучший в стране эксперт по природному наследию Алексей Буторин – руководитель общественной организации «Фонд охраны природного наследия».

Государство не заинтересовано

– Что даёт включение объекта в данный список?

– Этот вопрос задают многие, в том числе, и мы - людям более сведущим. Во-первых, всемирное наследие – метка для нас и будущих поколений, означающая, что это место на планете нужно сохранить в первую очередь. Во-вторых, это возможность привлечь средства для сохранения или, если потребуется, реставрации. В-третьих, это своего рода дополнительная охранная грамота. Наконец, подобные объекты привлекают туристов, являются приоритетными территориями устойчивого развития, и этим нужно научиться пользоваться.

– Будут ли кардинальные изменения в работе с данной территорией после получения нового статуса?

– Кардинальных изменений не будет. Контроль усилится – каждые шесть лет нам придётся писать отчёт о состоянии объекта наследия. Если появится информация об угрозе объекту, то от Центра Всемирного наследия может приехать наблюдательная миссия.

– Насколько мне известно, помимо всего прочего предусматривается и туристическое развитие территории. Как будет решаться этот вопрос – откуда на это будут поступать средства и планируется ли развитие инфраструктуры?

– Само по себе ничего не предусматривается и не появится. Никаких средств не будет, если просто чего-то ждать. Нужно искать ресурсы, использовать существующие программы партнёрства, писать грамотные заявки. Если туристическое направление начнёт развиваться, то и нагрузка на территорию от него возрастёт. Однако в заповеднике существуют весьма существенные ограничительные барьеры. Например, под познавательный туризм нельзя использовать более 5% его территории. Поэтому ничего опасного не произойдёт. Контролирующих органов у нас немало, да и у заповедника есть и свой собственный потенциал для этого. Но если фонд оплаты труда позволит, то планируем принять одного-двух дополнительных специалистов.

– В рамках получения территорией нового статуса планируется ли выделение дополнительных средств для её охраны, развития? Если да, то из каких источников и как это будет осуществляться?

– Опять же. Ничего не планируется, но мы можем обосновать выделение дополнительных средств на развитие в Минприроды России. Получим ли – не знаю. В целом, у нас хорошая охрана, и с развитием всё неплохо. А вот в Монголии проблемы с охраной серьёзные. Для них появляются широкие возможности поиска дополнительных средств – не столько от государства, сколько от международных организаций и фондов, которые, в отличие от России, работают сегодня с Монголией активно.

– С получением нового статуса изменится ли жизни коренного населения?

– Без значительных усилий – наших, бизнеса, властей – ничего не изменится. Поработать придётся всем. Никаких новых запретов для местных жителей не появится.

– Изменит ли новый статус научную деятельность в заповеднике?

– У нас неплохо развито научное направление. Но есть, конечно, потребности. Например, не можем привлечь на постоянной основе высококвалифицированных специалистов: зарплаты нищенские, проблемы с жильём. Исправить это никакой статус не поможет, а у государства иные приоритеты.

Чтобы оценить не туманные перспективы, а реальные возможности от получения территорией статуса «Объект Всемирного наследия ЮНЕСКО», редакция «Экстры» обратилась к тем, кто «в деле» уже не первый год. Природный парк «Ленские столбы», располагающийся в Якутии, получил это звание в 2012 году. С этого момента прошло 5 лет, но даже сотрудники не могут дать однозначную оценку произошедшим изменениям. На вопрос стало ли лучше, отвечают просто: «Да, стало». Увеличился поток туристов, стали выделять больше средств. Вроде бы все понятно, но выяснилось, что средства выделяет сама Республика Саха. Никакой финансовой помощи от фонда ЮНЕСКО не последовало. По словам начальника инспекции Природного парка «Ленские столбы» Вероники Давыдовой, только сейчас руководство парка готовит проект, чтобы перевести его из статуса «природный» в «национальный». В идеале это даст больше возможностей для привлечения инвесторов и подачи заявок на разные гранты.

Анета АБРАМЧЕНКО