Врачи «под прицелом»

Мало кто из простых обывателей слышал о деле врача Елены Мисюриной, осуждённой за «врачебную ошибку». Что, впрочем, и не удивительно. О таких происшествиях непринято говорить по центральным каналам. Однако этот случай всколыхнул всё российское медицинское сообщество. Врачи считают – дело «шито белыми нитками», а обвинительный приговор – только первая ласточка, и вместе с тем опасный прецедент. Теперь, по их мнению, под ударом может оказаться любой человек в белом халате.

Вердикт – виновна

Для того чтобы понять всю сложность и нелогичность данной ситуации, расскажем о ней вкратце. Летом 2013 года врач-гематолог Елена Мисюрина проводила пациенту плановую операцию – трепанобиопсию. В рамках этого процесса специальной тонкой иглой у больного берут небольшое количество костного мозга для уточнения диагноза и определения тактики лечения. Пациент, оказавший в тот день на приёме у Елены Николаевны, был болен злокачественным заболеванием крови, раком предстательной железы и несахарным диабетом.

Тем не менее, процедура прошла успешно – больной выходил курить, разговаривал с медсестрами, чувствовал себя хорошо. Однако вечером того же дня был госпитализирован в другую клинику с диагнозом аппендицит. Но случилось крайне неприятная и, боюсь, что никем не прогнозируемая ситуация. За сутки у пациента заболевание крови прогрессировало в лейкемию (к сожалению, со злокачественными заболеваниями такая внезапная трансформация не редкость). Особенностью данного недуга является нарушение свёртываемости крови, поэтому во время операции присутствовал не только штатный хирург, но и приглашённый сосудистый хирург. Не смотря на это, пациент скончался от геморрагического шока (острая кровопотеря). Почему мужчине не была оказана своевременная помощь, остаётся только гадать, ведь врачи были в курсе о специфике его заболевания. А теперь начинается самое интересное. Клиника, где умер мужчина, провела вскрытие, хотя лицензии на это не имела. В результате которой врач- патологоанатом пришёл к выводу, что смерть наступила из-за той самой процедуры, которую проводила Елена Мисюрина. Дескать, был повреждён сосуд, и фатальная кровопотеря произошла как раз из-за этого, а не из-за проведения полостной операции.

Выглядит подобное заключение более чем странно. Однако это не помещало следователям предъявить Елене Николаевне обвинение по пункту 2 статьи 109 УК РФ: «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, повлёкших смерть». Сразу стоит внести ясность – такой статьи, как «врачебная ошибка», в уголовном кодексе на данный момент нет. Поэтому смерть от руки врача и квалифицируется по 109. Правда, не совсем понятно причём здесь Елена Николаевна.

Следствие длилось четыре года. За это время Елене Мисюриной удалось на базе 52-й горбольницы организовать одну из лучших в стране и Москве гематологических служб и единственное в России отделение Трансплантации костного мозга для взрослых нефедерального городского значения. Несмотря на заслуги врача и то, что во время суда, который состоялся 22 января 2018 года, прокурор просил условный срок, Елену приговорили к двум годам лишения свободы. В этой истории странно всё – несанкционированное вскрытие, которое почему-то «пришили» к делу, игнорирование очевидных фактов, в конце концов, сам приговор, который более чем суров.

Новое «дело врачей»?

После случившегося общественность разделилась на три лагеря – те, кто поддерживают врача-гематолога, те, кто радостно потирает руки и злопыхательствуют, и те, кому по большому счёту всё равно. К последней категории, в основном, относятся простые обыватели. «Подумаешь, кого-то ещё осудили. Эка невидаль!» Однако дело Мисюриной стало резонансным не просто так. Доказательная база, мягко говоря, вызывает очень много вопросов. И, естественно, что врачи опасаются, что и они могут попасть под колёса «карательной машины». Давайте рассуждать логически, даже отходя от дела Елены Николаевны. Операции и процедуры, которые проводятся внутри организма, без вскрытия, всегда несут в себе определённый риск. Врач, даже если закончил обучение с красным дипломом, не всегда может прогнозировать её исход. Есть такая вещь, как личные анатомические особенности, при которых невозможно предсказать, как поведёт себя организм. На 99% стандартных случаев, всегда найдётся один нестандартный, и из-за желания специалиста оказать помощь, он вполне может оказаться на скамье подсудимых.

– Обсуждения появившейся негативной практики следственных органов в отношении докторов начались еще до появления в СМИ информации по данному случаю. И Забайкальский край – не исключение. Я являюсь экспертом Росздравнадзора по случаям материнской, перинатальной и младенческой смертности и провожу экспертизы для Следственного управления следственного комитета по специальности – акушерство и гинекология, но то, что происходит сейчас, настораживает меня и как доктора, и как эксперта. Первые результаты подобных уголовных дел в Забайкалье будут минимум через год. Пример Мисюриной уже есть. В условиях тяжёлого дефицита врачебных кадров, особенно, в тех специальностях, где ответственность и общественный спрос всегда в два раза выше (хирурги, акушеры-гинекологи, анестезиологи-реаниматологи, неонатологи и педиатры), мы получим неминуемую ещё большую потерю кадров. И мне кажется, что подобная «антиврачебная» судебная практика в большей мере навредит пациентам, особенно тем, кому необходима экстренная помощь, – рассказала заведующая кафедрой акушерства и гинекологии Читинской государственной медицинской Академии Марина Мочалова.

Опасная тенденция

А теперь информация к размышлению. По сообщению ТАСС, 4 октября 2017 года на заседании Следственного комитета РФ был вынесен вопрос об изменениях в уголовном кодексе, предусматривающих введение новой статьи за преступление, совершенное медработниками. Дескать, 109 статья для таких преступлений слишком общая. Но, как известно, инициативу нужно чем-то обосновывать. Напомню вам, что это предложение прозвучало за четыре месяца до вынесения Мисюриной обвинительного заключения. Вопрос о том, может ли являться уголовное дело против Елены Николаевны созданием прецедента, на основании которого «дела врачей» и будут рассматриваться, мы задали представителям Забайкальского краевого суда. Их ответ однозначен – не может. Поскольку в России система прецедентов не действует, каждое дело рассматривается индивидуально. Однако и тут есть подводный камень. В противовес прецедентам есть постановление Верховного суда, которое обязательно для нижестоящих судебных инстанций. Оно регламентирует, какие нормы или какие статьи необходимо принимать в том или ином случае, и опирается оно на аналогичные решения судов. Грубо говоря, если дел, аналогичных Мисюриной, с примерно одинаковым исходом будет определённое количество, то Верховный суд может создать соответствующее постановление. И тогда такие дела будут рассматриваться в одном ключе.

– Если можно так выразиться, то сейчас врачи действительно находятся под «прицелом» Следственного комитета. Для понимания вопроса следует отметить, что 20 декабря 2017 года было подписано соглашение о взаимодействии между следственным комитетом по Забайкальскому краю и Министерством здравоохранения Забайкальского края по вопросам обмена информацией по фактам смерти детей первого года жизни, беременных и родильниц. Согласно данному соглашению, в случае факта смерти пациента в медицинской организации, информация безотлагательно передаётся оперативному дежурному следственного комитета. Данное соглашение, безусловно, вызвало широкую полемику среди акушеров-гинекологов, неонатологов и педиатров края. К большому сожалению, нас просто поставили перед фактом подписания этого соглашения, предварительно не обсуждая и не спрашивая представителей профессионального сообщества, о целесообразности и правомочности подобных документов. На данный момент известно, что 20 регионов России не поддержали это нововведение и не подписали данное соглашение. Хочу отметить, как врач, эксперт и заведующая кафедрой акушерства и гинекологии лечебного факультета ЧГМА, лично я не против подобных соглашений, так как это необходимо, в первую очередь, для представления реальной статистики материнской и младенческой смертности. Но проблема здесь в другом: доктор, оказывающий ургентную помощь женщине и ребенку в критическом состоянии с последующим неблагоприятным исходом, не может одновременно качественно оказывать экстренную помощь и заполнять медицинские документы. Порой на оформление медицинской документации уходит больше времени, чем на оказание самой помощи.

При подписании данного соглашения ни специалисты Министерства здравоохранения Забайкальского края, ни сотрудники Следственного управления следственного комитета этот факт абсолютно не учли. В итоге, следователи, после поступления информации о смерти пациента, прибывают в медицинское учреждение фактически как на «место преступления» с последующими вытекающими обстоятельствами: допросом докторов во время дежурства, фото- и видеосъемкой «места происшествия», копированием и изъятием медицинской документации, затем многочисленными допросами докторов в следственном комитете и т.д. При этом почему-то не присутствуют представители регионального министерства здравоохранения, которые непосредственно участвовали в подписании этого соглашения, нет юридической защиты врача в сложившейся ситуации, и не учтены его права.

В общем, очень много вопросов, и сама постановка этих вопросов служит пока не в пользу ни пациентов, ни докторов. Регулярно общаясь со следователями по «врачебным» делам, понимаю, что специфика медицинских дел подразумевает определенные теоретические и профессиональные навыки у представителей следственного комитета, чего в настоящее время, к сожалению, нет. Поэтому у меня, как доктора, возникают оправданные сомнения в последующей объективности принимаемых решений судом в отношении врача. В моём понимании, в качестве поводов к уголовному делу в нашей профессии, могут быть только факты неоказания медицинской помощи пациенту или «из ряда вон» выходящие ситуации (например, алкогольное опьянение врача на работе), при подтверждении которых подсудимый может получить реальный срок в местах лишения свободы. В остальных случаях ответственность врача должна страховаться медицинским учреждением, где он работает. Иначе, мы в скором времени не сможем привлечь и научить искусству врачевания умных, талантливых молодых специалистов, а также потеряем последние квалифицированные кадры, которые любят свою профессию, ежедневно и ежечасно оказывая ургентную медицинскую помощь пациентам, и являются филантропами, по сути, – сказала Марина Мочалова.

Как вы понимаете, ситуация более чем напряжённая. Да, конечно, многие врачи считают, что их данное происшествие не касается. Что уж говорить о пациентах. Но это до первого уголовного дела в нашем крае. К тому же, в настоящий момент Забайкалье испытывает острую нехватку врачей. Как вы думаете, увеличится ли число желающих идти в данную профессию, если над человеком будет постоянно висеть «Дамоклов меч», готовый в любую секунду опуститься на его шею?

– Я – оптимист, поэтому прекрасно понимаю, что все проходит, значит, пройдет и этот абсурд. Но сколько адекватных врачей – профессионалов может пострадать от подобной практики, ведь ошибок не бывает только у тех врачей, кто не работает. И вы прекрасно должны понимать, что у врачей, оказывающих ургентную медицинскую помощь, вероятность таких ситуаций всегда выше, чем, к примеру, у фтизиатра, рентгенолога, врача УЗ-диагностики, окулиста и т.д. Волнения во врачебных коллективах, безусловно, есть. Врачу стоит пережить один подобный судебный процесс, который нанесёт прямой урон его репутации, заработанной годами, и скорее всего, этот доктор уже не вернётся в профессию, даже если будет оправдан. Более того, бесплатную адекватную юридическую помощь со стороны адвоката доктор получить не может. На это уходит масса времени и личных материальных средств, что сложно себе представить в последующем работу на том же месте. Что касается защиты со стороны создаваемых профессиональных сообществ, то здесь требуется максимальная объективность в оценке профессиональной квалификации врача, попавшего под уголовное дело. Для этого необходима опять же квалифицированная юридическая помощь на уровне профессионального сообщества,– поделилась с «Экстрой» Марина Мочалова.

Статья опубликована на сайте газеты «Экстра»