Профессиональное и личное кредо Илоны Романовой
Когда я услышала имя Илоны Романовой в числе сотрудников аппарата Уполномоченного по правам человека в Забайкальском крае, первой реакцией было удивление, а потом – недоумение: «Почему она здесь?»
Парадокс
Студентка мединститута с титулом «Мисс Чита», профессорская дочка, избалованная с детства неженка. Дальше: социолог, доктор наук, красивая и успешная женщина. Ну, не вяжется этот образ с портретом правозащитника. Правда, один факт зацепил: тема ее научных работ – женское одиночество. Читала эту монографию Романовой: страшно, потому что правда. И все равно: что она может знать об одиночестве? Родители, муж, дочь… Она для другой жизни, а здесь – грязь, слезы да страдания. Сказка «Принц и Нищий»? Парадокс? Решила разобраться и пришла в гости.
… А в квартире «Мона Лиза» с вечной улыбкой; хорошая копия. Из прихожей в кухню носится тойтерьер Дана, и лает от ревности. Не хватает дочки Лизы: на отдыхе в лагере. Старшеклассница, отличница, знает языки. С мамой подружки: общие интересы, могут пошептаться. Незнакомые говорят: «Сестры». Присутствия мужского не ощущается, но кремовые розы в вазе… «Это бывший муж. Он всегда приходит с цветами», - сказано просто, как факт. Илона Валерьевна в разводе уже несколько лет.
- У нас с Женей была хорошая семья. Мы за 15 лет друг другу «дура» или «дурак» не сказали. Он был внимателен, нежен. Но со временем я поняла, что для семьи одной любви недостаточно. Нужны общие интересы, ценности… Я какая? Всегда: вперед, вперед, вперед… А мои достижения его не очень интересовали. Он не понимал, как трудно и сложно они давались. Даже когда защищала кандидатскую – не понимал, - рассказала она.
Расстались. Без слез и истерик. Но осадок остался: «Мои бабушка с дедушкой уже 64 года вместе, родители – больше 40 лет. А я, выходит, не продолжила традиции».
После развода, как признается, только приобрела. Во-первых, сразу засела за докторскую. Приходила из университета, где преподавала, - и за стол, к книгам и компьютеру. Во-вторых, почувствовала свою независимость, ответственность за себя и дочь. И хотя родители, как сама говорит, «живут каждым моим днем», она уже не та покладистая и послушная дочь, она – Илона Романова. А Нелли Петровна и Валерий Григорьевич, строгая профессорская пара, признаются: «Если раньше говорили, это Илона – дочь тех самых Романовых, то сейчас о нас: это родители той самой Илоны Романовой».
Детство в двухкомнатной хрущобе, у родителей скромные должности: Нелли Петровна в политехническом институте (директор редакционно- издательского комплекса), Валерий Григорьевич – научный сотрудник в ЗабНИИ. На небольшие деньги Романовы содержали дом так, что всем было хорошо и комфортно. Старший брат. Ссорились, бывало, но больше из-за игрушек. К сестре относился однозначно: младшая, поэтому уступал.
В прошлом «Мисс Чита» и врач
Илона училась в «дворянском гнезде», так называли школу №4: там дети начальников, военных, местных знаменитостей. Училась хорошо, была лидером в классе, а дома – покладиста и послушна. В «музыкалке» - по желанию родителей. И было труднее, чем другим: «Слуха никакого, абсолютно, представляете? Плакала и занималась, занималась и плакала и… добилась успеха. А вот с гитарой так не получилось: два года назад купила, записалась на курсы… и все». Красивая гитара: красный корпус, надпись на английском «Alina». Оставила на память, убедившись еще раз: «Если что-то делать – то только хорошо».
Это к ней, кстати, пришло рано. На конкурс «Мисс Чита» тоже пошла по желанию родителей. Они решили, что дочери уже пора понять: в жизни без борьбы не обойтись. И для этого надо окунуться в жесткий экстрим… А тут конкурс как раз… Пошла и победила. До сих пор помнит поездку в Японию – сказочный подарок. Чего в сказке не осталась, с короной? Были приглашения разные – от наших и немцев. Заманчиво. Но родители остановили: «Как мы без тебя? Ты – вся наша жизнь». И она безболезненно рассталась с той сказочной жизнью, так ее и не попробовав: «Я поняла, что все это временное и бесполезное. Нужно учиться, найти хорошую работу, сделать карьеру».
С медициной, однако, не заладилось: «Я всегда боялась людей в белых халатах. Но в институт поступила не по своей воле: воплотила нереализованную мечту мамы – она хотела стать врачом. А на первом курсе убедилась: не мое. Выбрала дермато-венерологию только потому, что хотела стать косметологом. В КВД еле отработала, и уже замужем и беременная сказала маме: «Я туда больше не пойду».
Преподавала в медакадемии, Забайкальском институте предпринимательства, госуниверситете. Ушла в социологию, был пример: Нелли Петровна - доктор социологических наук. Теперь и сама…
Карьеристка? «В честолюбии нет ничего плохого. Но я не добиваюсь цели любыми способами. Никого не ущемляю и не обижаю, не иду по трупам. Завистники и недруги были и есть, но я не переживаю по этому поводу. Придерживаюсь Ницше: «Все, что не убивает нас, делает нас сильнее». Я все делаю сама и много работаю».
Кстати, и Николай Каргин, ее шеф и Уполномоченный по правам человека в Забайкальском крае, так оценивает Романову: «Очень работоспособна, есть задатки руководителя, требовательна и пунктуальна в отношениях с людьми. Илону Валерьевну уважают. Она тонко понимает жизненные проблемы и тонко чувствует человека. Располагает людей: абсолютно спокойно разговаривает и с бомжом, и с интеллигентом. Быстро вникает в проблемы человека, внимательна к людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию, и особенно – к детям-сиротам. Ей не свойственно сослагательное наклонение: «если бы, да кабы». Она всегда принимает решение независимо от обстоятельств».
Все человеческие страсти
Это сейчас, а в начале? Весной 2011 года Илона Романова (она только-только пришла в аппарат Уполномоченного) отправилась на заседание комиссии по распределению мест в детские сады. Ехала уверенно: с ее статусом примут пусть не с распростертыми объятиями, но уважительно. Как бы не так! Она не то чтобы в кабинет, где эта самая комиссия заседала, попасть не могла – до двери дойти не дали. Не помогло солидное удостоверение и увещевания (это только в кино правозащитник любую дверь пинком открывает). Так и осталась внизу лестницы, а на ней – мамы и папы с детишками, толкотня, словесные перепалки. Анархия, одним словом. «Я остолбенела и… ретировалась. Возвращалась на работу с одной мыслью: «А зачем я здесь нужна?» Но Илона Валерьевна из тех людей, которые любое дело доводят до конца. Еще и планку поднимает: «Если я за что-то взялась, должна сделать это очень хорошо, или – просто хорошо». И на другой день она дошла до кабинета, где кипели такие страсти!
Три года – как испытание. На стойкость и выдержку. Это не пафос. В кабинетах Уполномоченного спокойно, хозяева их вежливы и участливы. Но когда на прием приходят люди… О! Тут такие страсти, порой, кипят. Потому что крест – защита прав человека. И выслушивать приходится такие истории, когда сердце заходится от сострадания к одним – ущемленным в правах, и от возмущения к другим – тем, кто допустил беззаконие. А по команде ничего не решить, криком ничего не исправишь. Только закон, и все. Опять училась – прошла профессиональную переподготовку по юриспруденции. Вот недавно, например, Романова буквально боролась с медиками одной из районных больниц: те почему-то упрямо не выписывали мать с младенцем, хотя оба абсолютно здоровы. Романова не возмущалась громко, не стучала кулаком – она спокойно выясняла мотивы. Оказывается, медперсонал усомнился: а имеются ли у матери-одиночки хорошие бытовые условия. А проверить не могли? Просто сходить в дом, и все увидеть своими глазами? Не могли, времени, говорят, не хватает. «Нашли и время, и силы. В один день все решилось. И подобных примеров много. Я бы все их в одну папку собрала и надписала: бесчеловечность», - вот такое резюме Романовой.
А был другой, более масштабный, так сказать, вопрос: он касался родителей-одиночек, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, и их детей, которых сложно устроить в детские сады, мест для всех не хватает, сами понимаете. Так вот, Романова была инициатором установления льготной категории на первоочередное получение места в детские сады детям из неполных семей. Теперь дети одиноких родителей имеют право на первоочередное получение места в детский сад.
Еще проблемы, еще вопросы… И если учесть тот факт, что Романова в аппарате не только помощник Уполномоченного, но и аналитик, нетрудно представить, какую нагрузку она несет: это ж сколько надо собрать информации, переосмыслить ее, чтоб подготовить, например, доклад на тему «Жестокое обращение с детьми». От самого названия зябко становится, а если факты изучить, выводы сделать… Без комментариев, как говорится. Но однажды Илона Валерьевна прокомментировала гибель мальчика в больнице: «Чудовищно!» И это слово она всякий раз повторит, когда речь пойдет о нарушениях прав детей.
Вообще, детская тема для нее – основная. С самых первых дней работы в аппарате. Потому что: «Ребенок приходит в этот мир беспомощным и беззащитным. И его жизнь зависит от этого мира: от родителей и других взрослых. Он доверчив и верит в их защиту. Но действительность наша такова, что под угрозой ставится не только существование ребенка, но и сама жизнь. Человеческая мудрость пытается его оградить цивилизованными способами, используя при этом закон и право. Поэтому я считаю эту деятельность самой благородной».
И приоритеты выбрала: «Я каждый день сталкиваюсь с фактами жестокого обращения с детьми: говорят в СМИ, к нам поступают обращения. Каждая история - боль и мука. Женщины умерщвляют младенцев, выбрасывают на мороз… А те, кого бьют, истязают, бросают одних – в холоде и голоде? У таких ребятишек психика страдает, изменяется: они потом иначе воспринимают жизнь, иначе думают, иначе поступают. А это уже проблема…»
И у нее свое видение решения этой проблемы, свое мнение: «Правозащитник – не волшебник, а чудеса – они из области иллюзий. И я не оригинальна, но, думаю, со мной согласятся многие. Прежде всего, это дальнейшее совершенствование нормативно- правовой базы, позволяющей защитить права ребенка от рождения до совершеннолетия, на любом этапе его развития. Я считаю позитивом – повышение в обществе интереса к защите прав и законных интересов несовершеннолетних. Но меня настораживают попытки копирования механизмов этой защиты, всецело заимствованной из практики зарубежных стран, в частности, это касается ювенальной юстиции. Негативно отношусь к тому, что в закон о гарантиях прав ребенка введен главный постулат: дети – не часть семьи. Считаю, что принимать законы в этой сфере необходимо при всенародном обсуждении правовых основ, на которых необходимо формировать систему защиты прав семьи и детства».
И в этом – свой опыт Илоны Романовой.
Но я все же вернусь к началу: как она приняла эту – совсем другую – жизнь? Что она для нее – часть работы или – бытие?
«Меня родители никогда особенно не оберегали. Просто окружение всегда было благополучным. Да, я знала, что есть бомжи, инвалиды, сироты… Но где-то далеко, в другом мире. Но одно знать, и совсем другое – видеть. А сейчас я не могу пройти мимо чужой беды. Не потому что работа такая… Я узнала другую жизнь и ощущаю ее. И дома спрятаться от этой жизни уже не могу, хоть и окна такие, что с улицы не слышно. Мне хорошо и тепло дома, но я-то знаю, что там, за окном, совершенно другая жизнь – какая есть. Без иллюзий. Как и работа моя».
Ирина Жигулина
