Насилие в детдоме, нападение на полицейский участок и поборы на «общак» в школах… С этими темами, как ни печально, Забайкалье гремит на всю страну. Кажется, наш регион на федеральном уровне уже прочно связали с молодежным «воровским движением» и аббревиатурой АУЕ (расшифровывается как «арестантско-уркаганское единство»).
Почему вместо «багуловый» к названию края чаще добавляют эпитет «каторжный»? Что на самом деле творится в подростковой среде? И самое главное – как спасти юных забайкальцев от криминальной дремучести? Эти вопросы корреспондент «Забмедиа» задал кандидату психологических наук, специалисту по молодежным субкультурам, которая много лет работает с криминализированной молодежью, Ларисе Бобылевой.
- Почему движение АУЕ, на Ваш взгляд, получило такое развитие именно в нашем крае?
- Действительно, тема АЕУ среди молодежи – преимущественно забайкальская. По всей стране наблюдается тенденция отмирания криминальной субкультуры, а наш край служит ей каким-то «оплотом». Почему? Не знаю. Говорить о пережитках прошлого… Но в 90-ые были регионы покриминальнее нашего. Думаю, можно выделить несколько причин: отдаленность Забайкалья от федерального центра, его «затюремненость» и, конечно, сложное экономическое положение. Традиционно любой кризис, который происходит в стране, в нашем регионе «умножается на три». А неуверенность в завтрашнем дне и зыбкость финансового положения порождают во многих людях «двойную мораль». Поясню: все понимают, что нарушать законы – плохо, но при этом не считают зазорным где-то потихоньку не соблюсти ПДД, принести домой с работы ту же офисную бумагу или не совсем честными способами «протолкнуть» по служебной лестнице своего ребенка. Нет такого «барьера», что законы надо исполнять до конца. Может, не остается другого выхода из-за того, что в крае сложная экономическая ситуация, но факт остается фактом...
- Действительно ли так сильно криминализована забайкальская молодежь, как полагают столичные эксперты?
- Сейчас, действительно, АУЕ в крае «цветет пышным цветом». Московские специалисты, которые недавно посещали Забайкалье, поделились прогнозами по стране: рост преступности среди молодежи к 2020 году составит 33%. Для нашего региона это означает, что каждый четвертый подросток будет преступником. Очень страшная цифра. У забайкальцев итак высокая миграционная готовность, а в такой ситуации люди будет спасаться из края сами, и спасать отсюда своих детей. При этом, может, москвичам и не видно, но наряду с АУЕ в Забайкалье в последнее время возникло очень много волонтерских движений, которые, действительно помогают сделать жизнь региона лучше. Если бы волонтеры еще целенаправленно приглашали к себе наших «маленьких разбойников», было бы вообще замечательно.
- С течением АУЕ столкнулись всего несколько лет назад. Раньше в ходу были понятия «гопники» или «приблатненные». Как произошла эта эволюция?
- В 90-ые страна рухнула резко, и для растерявшейся молодежи появился единственный ориентир – криминал. От группировок перешли к «бригадам», примерами для подражания стали «правильные» пацаны из милицейских сводок и, конечно, экранный образ Саши Белого. Но если «бригады» были образом жизни, реальной, практической деятельностью людей, то АУЕ – это криминальная субкультура, такое же молодежное течение, как эмо или готы. У криминала и АУЕ-шников даже язык разный. Этот феномен когда-то породили люди, приближенные к криминальной середе, и сейчас они воспроизводят себе подобных. То есть, дети в неблагополучных семьях впитывают образ жизни буквально «с молоком матери», в детдомах их также инфицируют этой заразой с малого возраста. А ни одна субкультура, возникнув однажды, не исчезнет, пока у нее есть носители.
- Вы упомянули о кумирах. Кто кумиры течения АУЕ?
- «Авторитеты» из поколения 90-х – 2000-х, которые либо сидят в тюрьмах, либо уже на кладбищах. Но в силу собственного возраста эти дети мало знают о реальной деятельности своих идолов, поэтому мифологизируют их образы. Новых кумиров для них пока еще, слава Богу, «не наросло».
- А кем являются сами представители АУЕ?
- Еще пять лет назад данная субкультура была свойственна всем социальным прослойкам, но теперь это исключительно неуспешные подростки, дети из неблагополучных семей, воспитанники некоторых детских домов. Не хочу никого обидеть, но, увы, это так. В АУЕ попадают дети, у которых нет внутреннего стержня, которым психологически не на что опереться. Они нуждаются, чтобы им указали место в жизни, жаждут «быть в стае» и подчиняться ее законам. Все молодежные субкультуры привлекательны одним и тем же – «непохожий» или отверженный окружающими подросток оказывается среди «своих», получает поддержку и круг общения. Но АУЕ – это примитивное существование, поэтому ребенок, который внутренне свободен, туда не пойдет, не захочет жить по навязанным правилам.
- Девочки – такие же полноправные члены АУЕ?
- Это «бесполое» течение, так что девочки - «боевые подруги» АУЕ-шников и, к сожалению, такие же яркие представительницы данной субкультуры. Тут можно провести аналогию с ИГИЛ. Девочки раньше взрослеют и, если находятся в соответствующей социальной среде, то и к АУЕ приобщаются раньше, деформируются сильнее и дольше возвращаются в социум.
- Подростки, как правило, «перерастают» свои увлечения. Есть ли шанс, что дети «перерастут» АУЕ?
- Течение молодое и, как говорится, жизнь покажет. Страшно то, что АУЕ, в отличие от других субкультур, не дает ребенку шанс «перерасти» его. Ни в каких молодежных течениях нет запрета на общение с представителями «не своей» субкультуры и получение профессии. В АУЕ есть. Все окружающие люди для такого ребенка - «чужие», которых можно только ущемлять. Получается, он оказывается в западне – вокруг только себеподобные и четкая иерархическая «лестница», место на которой указывается сразу. Даже «замастованные» (в криминальном мире «опущенные») имеют свою «ступеньку», то есть, АУЕ признает их своими представителями. Они не могут подняться выше, но обязаны совершать преступления, добывая деньги и продукты для «верхушки».
К сожалению, уже можно сказать, что подростки, которых АУЕ не довело до тюрьмы в юном возрасте, несут эти понятия дальше – во взрослую жизнь. Например, я общаюсь с молодым человеком, которого призвали в армию из Читы. Он служит в элитных войсках далеко от своей малой Родины и признается, что ему стыдно за земляков, пытающихся насадить в части блатные порядки. Например, по его словам, забайкальцы – единственные из всего призыва - отказываются мыть пол и выполнять другие хозяйственные работы, потому что им «не положено по понятиям». А как еще оправдать нежелание трудиться? Не исключаю, что дальше эти молодые люди продолжат жить «правильно», а для России, которая итак страдает от криминализации общества и фактически исчезновения рабочего класса, это уже вопрос национальной безопасности.
- Как же вырвать детей из круга, из которого они сами не могут вырваться?
- Надо бороться не с течением в целом, а за каждого отдельного ребенка. И «рецепта» лучше, чем автор «Педагогической поэмы» Антон Макаренко еще никто не предложил. Во-первых, видеть в этих «маленьких разбойниках», детей, но взращенных определенной средой и определенными обстоятельствами. Например, мне однажды пришлось общаться с воспитанником детского дома, который ограбил «домашнего» мальчика – по его словам «лоха». Пострадавшего ребенка избили, отобрали телефон и сбрили ему брови. Психиатр с детдомовцем работать отказалась, потому что нормально общаться было невозможно – они не понимали друг друга. Ведь что такое культура? Прежде всего, язык. Так вот, когда я перешла с нормального языка на «людской», парень спокойно пошел со мной на контакт. Выяснилось, что, действительно, он специально подкараулил этого мальчика, потому что того кормят, обувают, у него есть телефон и родители. «Понятия» оказались обычной детской обидой и завистью.
С «зараженными криминальным вирусом» детьми должны работать не жесткие, режимные люди. Не должно быть и ординарного подхода по принципу «мне так проще». Не секрет, что некоторые педагоги поддерживают дисциплину в классе с помощью лидера, даже если он отрицательный. Так, в одной из школ молодая учитель младших классов выбрала «короля» и «королеву». Эти «венценосные особы» не убирали кабинет, но должны были следить, чтобы другие хорошо убирались. При этом учитель искренне не понимала, что так возмущает родителей. Нужны истинные педагоги или яркие, интересные, заразительные личности. И у нас есть такие примеры: в крае работают уникальные социальные учреждения, где трудятся люди, душой болеющие за воспитанников; есть мощнейшие команды в социальных центрах, которые буквально вытаскивают детей, показывают им другую, нормальную, жизнь и помогают в ней закрепиться. Но, к сожалению, есть и обратное.
- А Вы учите выпускников ЗабГУ работе с неблагополучными подростками?
- И не только выпускников ЗабГУ. Например, у нас был проект со студентками ЗабИЖТ. Я их спросила – чему они могут научить девочек из неблагополучных семей. Они ответили: «Прическам и макияжу». Собрали «разбойниц» в центре «Доверие» и устроили им мастер-класс. Конечно, сначала девочки «отгораживались», но, почувствовав, что к ним приехали с открытыми сердцами, заинтересовались. Быстренько смыли свои «стрелочки» с глаз и уже с удовольствием спрашивали: «Что мне пойдет?», «А, может, лучше постричься?»… Они почувствовали себя девочками, поняли, что могут дружески общаться с успешными студентками. Казалось бы, профессия железнодорожника далека от социальной работы, но каждому из нас есть чему научить «бесхозных» детей. Просто тому, что мы сами умеем и чем с удовольствием занимаемся. Тогда они станут чуточку ближе к нормальной жизни.
Не буду говорить о студентах-педагогах, соцработниках и психологах… Много работы в этом направлении проводим со спортфаком. Например, к 70-летию Великой Победы благодаря директору Дома офицеров мои студенты – биатлонисты проштудировали подшивки советских газет и изучили, как развивался спорт в Забайкалье в годы ВОВ. Оказалось, в годы войны в нашем крае было открыто 9 спортивных школ, проводился и выполнялся весь спортивный календарь. Там уникальные фотографии – дети стоят на деревянных лыжах, с палками – березовыми сучками. И ни одного грустного лица! Нашли запись о мотопробеге по улице Бутина в 1944 году. Представляете, идет страшная война, а народ улыбается, в клумбах растут цветы. Это люди, которые работали по нескольку смен на производстве и в свой, может быть, единственный выходной вышли поддержать спортсменов. Студенты очень интересно преподнесли материал «маленьким разбойникам» и подвели к тому, что даже самое тяжелое время и отсутствие материальных условий – не помеха тому, кто хочет чего-то достичь. Это только твой выбор – свернуть с остальными курить и нюхать клей в подворотню или пойти своей дорогой – в спорт, к образованию, в другое будущее.
- Так каков ваш «рецепт» по спасению юных забайкальцев от АУЕ?
- Надо признать, что это явление есть и сколько оно будет существовать, зависит от каждого из нас. От учителей, от журналистов, от полицейских, от работников культуры, от чиновников, от соседей… Каждый взрослый, сталкиваясь с «бесхозным», «заблудившимся» в жизни ребенком, должен постараться помочь. А министерства должны поддерживать тех, кто это уже делает – волонтеров и общественников, популяризировать их движения. Чтобы ребенок не стал «маленьким разбойником», необходимо предоставить ему возможность найти другой интерес. В частности, надо делать доступным массовый, дворовый спорт. А эта работа вовсе не заключается в открытии футбольных полей, которые потом огораживаются железными заборами. Пока подросткам нечем занять свое свободное время и негде в последующем работать, их будет забирать к себе криминал.
