В Госдуме подготовлен законопроект, согласно которому клиентов проституток будут штрафовать на ту же сумму, какая предусмотрена для граждан, занимающихся проституцией. Сейчас административный штраф для «жриц любви» составляет от полутора до двух тысяч рублей. Для клиентов штрафа не предусмотрено. А как обстояли дела с проституцией в Чите сто лет назад?
Мадмуазель Токи-оно, мадам Коко и солдатская вдова
А обставлено это дело в старой Чите было очень даже неплохо. Лупанарии, так когда-то называли дома терпимости, считались заведениями серьезными, прибыльными. Городская дума к их существованию относилась лояльно, потому как городу, где мужчин было гораздо больше, чем женщин, девицы легкого поведения были крайне необходимы.
Поэтому местные власти постарались сделать эту проблему управляемой, но, выдавая лицензии владельцам публичных домов, требовали, чтобы те следили за здоровьем своих «девочек», отправляя их на регулярный медицинский осмотр к городскому врачу.
Из Правил содержательницам борделей, утвержденных министром внутренних дел 29 мая 1844 года: Бордели открывать не иначе как с разрешения полиции. Разрешение открыть бордель может получить только женщина от 30 до 60 лет, благонадежная. В число женщин в бордели не принимать моложе 16 лет. Долговые претензии содержательницы на публичных женщин не должны служить препятствием к оставлению последними бордели. Кровати должны быть отделены или легкими перегородками, или, при невозможности сего по обстоятельствам, ширмами. Содержательница подвергается также строгой ответственности за доведение живущих у ней девок до крайнего изнурения неумеренным употреблением. Запрещается содержательницам по воскресным и праздничным дням принимать посетителей до окончания обедни, а также в Страстную неделю. Мужчин несовершеннолетних, равно воспитанников учебных заведений ни в коем случае не допускать в бордели. |
Важно, что публичный дом не должен был иметь никаких вывесок, а находиться мог на приличном расстоянии до церквей, школ и училищ. Также было запрещено украшать заведение портретами царственных особ, а девицам и клиентам - злоупотреблять спиртными напитками.
В городе лупанарии располагались, как говорится, «по ранжиру». Как писал в своей книге «Старая Чита» краевед Владимир Лобанов, «приличную публику», то есть чиновников, офицеров и приказчиков, обслуживали в публичных домах вблизи церкви Декабристов, на улицах Камчатской (Столярова) и Охотской (Декабристов). Правда, несмотря на «интеллигентный» континент, шум и скандалы здесь были не редки. Власти вызывали «мамок» - госпожу Розалину Монос и солдатскую вдову Пелагею Емельянову - на воспитательные беседы, но толку от этого не было. Благопристойные горожане были очень недовольны.
На улицах Петровская в доме Штейн и Ононская в доме Ляховой «работали» девицы из Японии, которые принимали не только японцев и китайцев, но и приезжающих сюда специально военных и мастеровых. Любили здесь бывать и читинские мещане. Содержали притоны мадмуазель Фудзияма, Чио-сан, Токи-оно и другие аккредитованные в Чите гейши.
На улицы Сенную (Фрунзе), Сухую, Лагерную (Шилова) и Нагорную похаживала публика попроще – приезжие крестьяне, мелкие лавочники и солдаты с казаками из ближних казарм. Известно, что лупанариями здесь «заведовали» мадам Коко, госпожа Трегубова и дворянская дочь Бухвостова.
На улице Енисейской (им. «Забайкальского рабочего») «жаждущих удовольствий» поджидали в доходном доме Берковича, где официально числилась гостиница, и в усадьбе Крыленко. Хозяйка заведений госпожа Каклунова сделала на бизнесе немалое состояние.
Как Прокопий Яровой публичный дом посетил
Главным местом «удовольствий» в Чите была Сенная площадь в предместье Теребиловка, расположенном между Читинкой и Михайло-Архангельской церковью (церковь Декабристов). Здесь почти в каждом пятом доме «мамки» держали девиц на утеху бандитам, беглым каторжникам и ворам. Понятно, что страсти здесь разгорались не шуточные, и сопровождались они поножовщиной и драками. Случалось и покруче.
«Третьего дня, вечером, - сообщала 11 ноября 1909 года «Забайкальская новь», - трое китайцев на Сенной площади, около железнодорожной насыпи учинили стрельбу из револьверов. Когда проходившие мимо чины сыскного отделения хотели задержать их, они побежали в разные стороны, и двое успели скрыться. Третий был задержан в одном из домов терпимости, причем угрожал задержавшему его городовому револьвером». Но городовые были крепкими ребятами и китайца, конечно же, задержали.
Сложнее было с нашими. «15 февраля, в 3 часа ночи, - писала та же газета 18 февраля 1914 года, - на Сенной площади, в доме терпимости Соболевой, служащий в обществе взаимного кредита Петр Усанин выстрелом из револьвера системы «Браунинг» ранил в лицо девицу Евдокию Смольнину». Ее увезли в больницу, а его - в тюрьму.
Разбойное нападение 15 июня в 12 ч. ночи, двумя неизвестными и одной женщиной совершено разбойное нападение на гражданина Прокопия Ивановича Ярового, причем неизвестные, выманив Ярового из дома терпимости, сняли с него пояс и пытались его задушить, причем бывшая тут женщина говорила, чтобы его прирезали, но последнего преступники не исполнили. Похитив у Ярового деньгами 305 руб., один золотой Георгиевский крест 2-й степени, затем 3, 4 степени серебряные и четвертой степени серебряную медаль и одежду, всего на сумму 400 рублей. По настоящему делу милиционерами были в два часа ночи задержаны четыре человека, из них один солдат Хофносов, а остальные ссыльно-поселенцы: Владислав Гаевский, Филипп Сикайло и мещанка гор. Юлия Шиманская. «Забайкальская новь», 13 июня 1917 года |
Повезло господину Яровому – легко отделался. А ведь мог безвестно кануть! В прямом смысле: камень на шею и …в Читинку. И нет состоятельного клиента и Георгиевского кавалера. Не секрет, что вплывали тела таких любителей «клубнички» в речке довольно часто. И хоть устраивали полицейские в этих местах облавы регулярно, но преступлений меньше не становилось: Теребиловка слыла самым криминальным местечком Читы. Интересно – всегда думала, что название «Теребиловка» имеет корни от располагавшихся здесь фабрик, где перерабатывали шерсть. Оказывается, «теребить» в те время означало и «грабить».
Подвизались на доходном деле и уличные проститутки – конкурентки легальных. «Содержатели домов терпимости в Чите подали коллективное заявление во врачебно-санитарный комитет о том, что широко развившаяся уличная проституция в корень подрывает их дело, - с явной усмешкой информировала читателей «Забайкальская новь» 25 марта 1911 года, - конкурировать же с вольной проституцией не представляется возможным, так как конкуренткам не нужно содержать дорогих домов, платить налоги и т.д.».
Забавно, что легальные на вольных «настучали»: «К заявлению приложены адреса свободных проституток. Из списка видно, что большинство проституток ускользало от регистрации. Врачебно-санитарный комитет предлагает подвергнуть врачебному осмотру конкуренток».
Митинг проституток
Между тем в марте 1917 года комитет общественной безопасности принял решение о ликвидации в Чите домов терпимости. 30 июня, как сообщил «Забайкальский рабочий», проститутки собрались на митинг: «…обитательниц домов было 30 русских и 70 японских. Член КОБ Жуков (Николай Жуков, известный в городе революционер, в свое время «сиделец» Горно-Зерентуйской тюрьмы – авт.), выбранный председателем в комиссии по ликвидации проституции, делал регистрацию проституток. Часть девиц выразила желание работать, часть решила уехать. Комиссия решила, согласно постановлению, изыскать средства для открытия белошвейной мастерской, а также для отправки желающих уехать».
Как пишет в своих «Прогулках по старой Чите» историк и краевед Валерий Немеров, «гейши» и не подумали собирать чемоданы, а выступление атамана Семенова и последовавшие за этим события и вовсе отложили их отъезд.
В трудные и голодные двадцатые годы «Забайкальская новь» (24 июня 1920 г.) «подслушивала» разговоры прохожих:
- Вчера выслушала объяснение в любви.
- Ну и что же?
- Говорю: три сажени и я - ваша!
- Что? Чего три сажени?
- Да дров, конечно…
С установлением в 1922 году в Чите советской власти проституция ушла «в подполье». Естественно, медицинских осмотров девицы не проходили, и город погряз в венерических болезнях. Начались показательные процессы.
Показательный процесс На днях в клубе Лазо слушалось дело содержателей притона проституции китайца Буши-Тяно и гр. Лихачевой, девицы 17 лет, которая не только торговала своим телом, но и чужим. Сдавала в своей квартире койки для проходящих парочек, за это брала с них деньги. Буши-Тяно занимался содержанием притона проституток. Он брал с девиц половину их заработка и так добывал себе средства к существованию. Суд приговорил Буши-Тяно к 3 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Гр. Лихачеву, принимая во внимание ее молодость, первую судимость и надеясь, что она может еще исправиться, суд приговорил к лишению свободы на 1 г. 6 мес. На суде присутствовало много граждан Б. Острова. Рабкор Абрамова. «Забайкальский рабочий», 2 ноября 1924 г. |
За содержание притона проституции 3 года лишения свободы Демьяченко Алексей со своей женой Икарт (она же Кузьмина) Марией проживали на Большом Острове по Интендантской (ныне им. Ярославского – авт.) улице. Источником дохода супругам служил дом терпимости. Несколько проституток, которые жили у них на квартире, были обязаны сдавать, согласно уговору, половину добываемых развратом денег «хозяевам». Суд приговорил супругов Демьянченко на основании 171 ст. УК часть 1 к 3 годам лишения свободы, с поражением в правах на 2 года по отбытии наказания. Считая обоих осужденных по их прошлой деятельности элементом опасным, суд нашел необходимым, по отбытии наказания, выслать их из пределов ДВО на 3года. «Забайкальский рабочий», 12 января 1924 г. |
А в феврале 1925 года юнкор Шило рассказал в «Забрабе», что «в поселке Песчанка есть, как здесь называют, «штаб». Этот штаб представляет собой притон проституции, в котором с утра до поздней ночи идет пьянство и азартная карточная игра. Несмотря на неоднократные протоколы песчанской милиции притон продолжает существовать, отравляя жизнь всего поселка. Содержатель этого притона, иначе говоря, «начальник штаба», носит кличку Гришки Хромого. Необходимо принять меры для ликвидации этого черного «штаба».
На дне (Из залы губсуда) Вечером, 25-го сентября прошлого года, по Линейной улице (позже им. Сталина, ныне – 1-я Литейная – авт.) проходил наряд милиционеров. По дороге, около дома Чубыкина, милиционеры услыхали шум, пьяные песни, а когда подошли к окну квартиры Брославской, увидали в комнате оргию, в которой принимали участие проститутки и неизвестные молодые люди. Милиционеры вошли в квартиру. Оргия была в самом разгаре. В комнате, занимаемой Брославской, была компания во главе с самой хозяйкой комнаты, и в составе ее сожителя – Роттера, соседок Брославской – Вишняковой и Габун, «гостьи» Брославской - Ашихминой и гр-на Бугаева. В другой комнате, принадлежащей Вишняковой и Габун, милиционеры увидели раздетых девиц Ефимовых Н. и А. и А. Гордееву в компании гр-н Перевозова и Чалова. Чалов и Перевозов сразу же объяснили, что в квартиру эту привели их бывшие с ними девицы, и что за право ночевки Чалов заплатил Брославской один рубль. Девицы рассказали историю этой квартирки. Брославская – патентованная содержательница притона проституции. Одна из девиц Е. объяснила, что она не раз ночевала у нее с мужчинами и Брославская получила с них за это деньги. Так же было и в день раскрытия притона. Это же рассказали и другие. Роттер – достойная пара Брославской. Он считал себя равноправным хозяином притона, получал деньги через свою сожительницу, распоряжался. Выяснилось, что к Брославской часто ходили китайцы. Однажды Роттер посетителя Брославской китайца после выхода его из квартиры – «арестовал», назвавшись агентом угрозыска, но по дороге отпустил. Губсуд приговорил Брославскую и Роттер на 3 года лишения свободы каждого, с поражением в правах на 2 года. «Забайкальский рабочий», 31 января 1926 г. |
Больше всего в те годы милиция «накрывала» тайные притоны на Корейской (Ленинградская), Уссурийской (Чкалова), Якутской (Н.Островского), Сретенской (им. 9-го Января), Партизанской (Кастринская) улицах и в Кузнечных рядах.
Раскрыт притон проституции В ночь с 10 на 11 августа н-ком 2-го отделения милиции в Кузнечных рядах раскрыт притон гр-ки Маиновской. В доме обнаружена ночевавшая с «гостем» проститутка. Маиновская задержана и в преступлении созналась. Другой крупный притон Этой же ночью на Партизанской улице обнаружен другой притон – гр-на Шустова. Тут оказалось занятыми «гостями» три комнаты. Шустов также сознался и задержан. В обоих случаях вербовка гостей производилась через извозчиков; эти за известную плату доставляли гостей в притоны, а тут в свою очередь за «ночлег» бралось с гостей. «Забайкальский рабочий», 13 августа 1925 г. |
В 1930-1932 годах за дело взялось НКВД, но даже эта грозная структура с задачей не справилась. Проституция хорошо законспирировалась, выжила, и в конце 90-х о ней вновь заговорили. И если по сообщениям УВД тех лет, в 1994 году Чите действовало всего 15 профессиональных проституток и три сутенера, то читинская газета «Кто есть кто в Чите и Забайкалье» тогда информировала, что в городе есть «фирмы, которые делают бизнес, поставляя состоятельным клиентам «ночных бабочек». Причем делается это, как заметило издание, «под крышей благопристойных и благовидных названий, таких как, например, «Служба знакомств», а не какой-то там «дом терпимости».
