Сайт «Старая Чита» опубликовал текст выступления известного забайкальского краеведа Владимира Василевского, с которым он выступил 24 октября на заседании регионального Клуба краеведов. В своем докладе Владимир Василевский подчеркнул, что пришло время «решить вопрос реабилитации атамана Семенова».
Очередное заседание регионального Клуба краеведов прошло 24 октября в читальном зале Государственного архива Забайкальского края. В конце встречи внеплановый вопрос об инициативе по увековечению памяти атамана Григория Семёнова. С сообщением выступил краевед Геннадий Щукин.
- Суть сообщения состояла в том, что постановка вопроса об установке памятника атаману Григорию Семёнову политически вредна и если какие-то общественные организации заинтересованы в реабилитации Семёнова, то пусть решают этот вопрос самостоятельно через Верховный суд Российской Федерации, только после этого можно будет говорить о каких-то заслугах Семёнова перед Отечеством, - пишет редактор сайта «Старая Чита» Андрей Букин, добавляя, что «позиция неприятия Семёнова достаточно хорошо известна, однако о другой стороне вопроса, которая не соответствует идеологическим установкам советского времени, люди слышат редко».
Вслед за краеведом Щукиным, слово взял известный забайкальский краевед, ведущий специалист в истории революции и гражданской войны Владимир Василевский. Текст его выступления, опубликованный на сайте «Старая Чита», «Забмедиа.Ру» приводит полностью.
***
– Вы совершенно правильно сказали: пока нет решения о полной реабилитации Г. М. Семёнова. В 1994 году рассматривался вопрос о реабилитации Семёнова, и он был реабилитирован по ст. 58-10 (антисоветская агитация и пропаганда), остальные обвинения (шпионаж против СССР, диверсии и терроризм) были оставлены. Однако эти обвинения ничем не подкрепляются. Семёнов обвиняется в организации «белого террора». Гражданская война – это особый вид войны, когда сегодня живущие в мире граждане завтра становятся между собой непримиримыми врагами. Чтобы быть объективными при оценке тех или иных событий, надо признать равный юридический статус за каждой из воюющих сторон. Если мы этот статус не признаем, то правой будет только сторона победителей, а побежденные всегда будут неправыми.
Если же исходить из равного статуса, мы признаем, что во время Гражданской войны был и «красный террор», и «белый террор». И надо ещё посмотреть, какой террор был более ожесточенный. Хочу сказать одно: если «белый террор» был во время Гражданской войны, то «красный террор» в нашей стране принял свой размах уже после Гражданской войны, после объявления о построении социализма и принятия «самой демократической конституции» в 1936 году. Если говорить о «белом терроре», то можно сказать, что во время Гражданской войны создается та или иная государственность – или белая, или красная. И каждая государственность требует, чтобы граждане выполняли существующие при этой государственности законы.
С этой точки зрения во время Гражданской войны у нас в Забайкалье образовалась белая государственность, которую возглавил атаман Семёнов. А как эта государственность должна была себя вести по отношению к тем, кто не исполнял законы? Были нелегальные большевистские организации, анархистские организации, максималистские, левоэсэровские, которые открыто призывали к борьбе против существующей государственности. Как власть должна была к ним относиться? В этих подпольных организациях были не дети, а взрослые понимающие люди, которые боролись за свою Россию. Я глубоко уважаю, кто шел в эти организации, потому что в них шли не из-за денег, а жертвовали своей жизнью за идею, за свои взгляды шли на смерть. Но с точки зрения существующей государственности они являлись преступниками. Если они организуют диверсии на железных дорогах, на промышленных предприятиях, ни одно государство к этому спокойно относиться не может. Если подпольная организация открыто ведет пропаганду за ликвидацию существующего строя, как к ней относиться?
Если говорить документально, то «красный террор» в Забайкалье оказался более сильным, чем «белый террор». В Книге Памяти имеется более 36 000 только выявленных имен, а сколько тех, которые выявлены в период белой государственности, в том же Маккавеево? Там было казнено около 300 человек. Советская историография говорит нам о 5 тысячах, но чем они документируются? Ничем. Кто-то придумал эту цифру, и она везде повторяется.
Помните, как говорили, что семёновцы арестовали в Маньчжурии совет и их истерзанные трупы отправили в Читу? Эта история переходила из одной в книгу в другую. А какие были факты? А факты были такие: действительно они были арестованы, не исключено, что кто-то был избит при аресте, а потом их посадили в товарный вагон и отправили в Читу. На разъезде Билитуй их освободили, они пересели в пассажирский вагон, их привезли в Читу, и они, эти «истерзанные трупы» дали пресс-конференцию, а потом участвовали в Гражданской войне. И таких мифов у нас сколько угодно. Не даром говорят, что никогда столько не врут, как во время войны или сразу после ее завершения. Поэтому надо внимательно относиться ко всем фактам, и все факты надо проверять, потому что в литературе много таких фактов, которые никогда и никем не подтверждаются.
Но с чего начать? Правильно сказали, что прежде чем вести разговор о том, ставить памятник атаману Семёнову или не ставить, надо решить вопрос о реабилитации. Иногда говорят: вот Колчаку поставили памятник (никакой реабилитации не требовалось), Дутову мемориальную доску открыли в Оренбурге. Дело в том, что Колчака и Дутова казнили без решения суда. Колчак был расстрелян по решению Иркутского ревкома (это не судебный орган), Дутов был убит по заданию ЧК на территории Китая тоже без всякого суда. С точки зрения судебной, ни Колчак, ни Дутов виновными не являются. С Семёновым дело обстоит иначе. Он был предан суду. Можно по разному относиться к приговору, но приговор - есть приговор. Поэтому прежде чем говорить о памятнике, надо решить вопрос реабилитации. Считаю, что время для этого наступило.
То решение, которое было принято в свое время Генеральной прокуратурой, является необъективным, и самое интересное, что его судили за измену Родине. Причем, той Родины, которой сейчас нет. Никаких преступлений на территории Советского Союза он не совершал. Поэтому имеются все основания поставить вопрос о реабилитации.
Да, Семёнов признал японских интервентов, но он их в Россию не приглашал. Если бы он, есаул Забайкальского казачьего войска, обратился с такой просьбой к японскому правительству, то навряд ли японское правительство среагировало бы на такую просьбу. В декабре 1918 года в городе Яссы состоялось совещание представителей стран Антанты, на котором было принято решение о начале интервенции против Советской России. Участники этого совещания обратились к Японии и США с призывом принять участие в этой интервенции. Вот что и послужило основанием американцам и японцам вступить в Забайкалье. Семёнов принял помощь японцев, сотрудничал с ними и рассматривал японцев как своих союзников. Но спрашивается: почему в условиях Гражданской войны он не мог этого сделать? Разве советское правительство отказалось от помощи интернационалистов? От мадьяр, от словаков, от венгров, от китайцев, от корейцев, от чехов?
***
От редакции: Григорий Семенов родился в 1890 году в казачьей семье в поселке Куранжа Забайкальской области. Получив домашнее образование, в 1911 году окончил Оренбургское военное училище. Во время первой мировой войны был награжден орденом св. Георгия 4-й степени. В конце 1916, как человек, свободно владевший бурятским, монгольским, калмыцким языками, был отправлен в Забайкалье для формирования монгольских и бурятских полков.
После прихода к власти Временного правительства Семенов был назначен комиссаром, продолжая заниматься той же деятельностью. Не принял приход к власти большевиков и поднял мятеж на станции Березовка. В 1918 году Григорию Семенову удалось утвердиться в Забайкалье. После образования Дальневосточной республики в апреле 1920 года Григорий Семенов получил власть на Дальнем Востоке. В 1921 году был вынужден эмигрировать. Живя в Корее, Северном Китае и Японии, написал мемуары «О себе. Воспоминания, мысли и выводы». В сентябре 1945 был захвачен советскими войсками в Маньчжурии и по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР повешен.
