Взрыв самогонного аппарата в Чите 31 августа уже оброс подробностями слухами. А 20 лет в России назад незаметно и негласно была отменена уголовная ответственность за изготовление домашнего алкоголя. Но и до отмены запрета советский народ успешно конкурировал с госмонополией в деле производства крепких напитков, чтобы успешно пережить, по словам Венедикта Ерофеева, «позорнейшее время – от закрытия до открытия магазинов».
Не мы такие, жизнь такая…
Первые строения на месте будущей Читы были, так или иначе, связаны со спиртными напитками. Заложенный Петром Бекетовым острог предназначался не только для хранения хлеба и боеприпасов, но и для «казенного вина», то есть водки. А обнаруженные археологами в конце 80-х годов XX века останки строения в районе Засопки были ничем иным, как бывшим государевым кабаком.
Советская власть формально запретила самогоноварение, однако госторговля еще не везде раскинула свои сети, да и объем выпускаемой продукции отставал от запросов населения. Но природа не терпит пустоты, а не пить совсем, учитывая генную память, традиции предков и все коллизии построения социализма, было нельзя. Поэтому в селах гнали активно, из любых подручных материалов – от пшеницы до свеклы, от ранеток до диких абрикосов. Как тут не вспомнить Остапа Бендера с его знаменитой «табуретовкой»? В войну производство самогона, в основном картофельного, было поставлено на поток, и только в 50-е годы, после денежной реформы и восстановления народного хозяйства, самогоноварение стало, если можно так выразиться, «точечным».
Сахар, дрожжи и вода
Три ингредиента, как три составные части марксизма, обеспечивали производство напитка крепостью до 70° в любое время. Впрочем, о технологии поговорим позже, а сейчас вновь обратимся к экономике. В середине 60-х годов стоимость пол-литра водки выросла вдвое – до 3 р. 62 коп. С этого момента мужики стали скидываться «на троих», а наиболее практичные и оборотистые граждане смекнули, что при стоимости сахара в 50 коп. за 1 кг, при копеечных газе или электричестве производить «огненную воду» будет раза в три дешевле. Правда, дрожжи были товаром дефицитным, но умельцы исхитрялись получать качественную бражку и без них. Правда, расход сахара при этом увеличивался. И вскоре в стране наступил сахарный кризис. Министерство торговли ввело противоядие: норма отпуска не более килограмма в руки. В ответ за сахаром стали ходить со всеми родственниками и друзьями. В итоге, трехлитровую банку самогона можно было купить в любом частном секторе за три рубля.
Технология производства
Центры производства «первача» размещались в частном секторе. В процессе выделялись ароматы убойной мощности, так что унюхать и настучать участковому мог любой сосед. Уже на стадии подготовки бражки смесь сахара, томатной пасты, дрожжей или хлебных корок давала неповторимое амбре. Иногда в ход шло прошлогоднее варенье или забродившие компоты. В течение нескольких дней эта адская смесь настаивалась в тепле, пока не дозревала до крепости в 15-20°. А уж затем начиналось колдовство.
Со стороны действия самогонщика напоминали средневекового алхимика: надо было следить за температурой бражки, следить, чтобы не засорилась трубка, в которой конденсировалась перегоняемая жидкость, вовремя подавать воду для охлаждения змеевика. Из медной или алюминиевой трубки беспрерывно капала мутноватая жидкость со скоростью стакан в пять минут. Самые нетерпеливые выпивали произведенное тут же, продавцы, особенно те, кто заботился о собственной «торговой марке», полученный первач перегоняли еще раз.
Вкус и цвет
Вкус полученного продукта был, мягко скажем, не ахти, и без рвотных спазмов проглотить его было невозможно. Для облагораживания напитка применялись лимонные или апельсиновые корочки, кофейные зерна или ягоды черной смородины.
Впрочем, были умельцы, которые в качестве сусла использовали проросшую пшеницу или рожь. Знатоки до сих пор помнят знаменитую Нину Трофимовну из Антипихи, которая делала настоящее хлебное вино, очищая его углем из молодых березок. У нее же всегда можно было купить еще и соленых огурчиков и сала.
А ее коллега из Атамановки по кличке Авдеич был известен своим крепким напитком из ранеток. Очевидцы утверждали, что пился он не хуже знаменитого кальвадоса.
Инструментальный цех
С начала 80-х годов емкостью для перегонки браги стало чудо отечественной технологии – кастрюля-скороварка. Из нее вынимали один из клапанов и помещали туда отводную трубку, ведущую к змеевику. Единственный минус – постоянный контроль над ее чистотой. Если трубка забивалась, взрыв был неизбежен.
В деревнях, где объемы производства были больше, на огонь ставили 25-литровые фляги. Впоследствии вместо металлических трубок стали использовать капроновые – от капельниц.
А в поселке Черновские жил-был народный умелец, имя которого история не сохранила. Выйдя на пенсию, он наладил выпуск контактных аппаратов и продавал по 30 рублей за штуку. Для себя же Левша соорудил миниатюрное перегонное устройство из кастрюльки от внучкиного набора алюминиевой посуды. Давал такой аппаратик 50 г в день, а старику больше и не требовалось. Аппарат умещался в кармане пиджака, и бабка никак не могла понять, где старик успел клюкнуть.
Самогон-перезагрузка
Второе рождение самогон пережил в середине 80-х годов. Знаменитая лигачевская антимонопольная кампания заставила тысячи жителей Читы и области вернуться «к истокам». Самогоноварение стало повальным, но и репрессии усилились кратно. Так, если в 1985 году за это нарушение было привлечено 153 человека, то в 1986-м – уже 580, а в 1987-м – 1073.
Тем не менее угроза преследования не пугала: на черном рынке цена трехлитровой банки подскочила до 60 рублей. Испытывая дефицит сахара и дрожжей, самогонщики усиливали его опьяняющие свойства димедролом или настоем табака.
В январе 1989 года в одной из квартир на ул. Лазо раздался взрыв, в результате чего была разрушена стена в соседнее жилье. Это сдетонировал самодельный аппарат с рабочей емкостью 30 литров. Сам «производитель» получил серьезные ожоги. А через пару лет гнать собственный продукт стало и легально, и выгодно…
