ЗАКУСЫВАТЬ НАДО: Сосиски «сраны» или откровение от Иоганна

- Ну и что такого в этих твоих сосисках? - скажете вы, снобистски дожевывая фрикасе под соусом бешамель, или, на худой конец, пожарскую котлету в доспехах из хрустких сухариков.

- Да ничего - отвечу я и пойду с утра в субботу в гастроном, неся в душе предвкушение многоступенчатого таинства. Ничего такого в сосисках и нет, если вы имеете в виду эти анемичные тельца, расфасованные в братские пластиковые могилы. И лежат они там, как в мавзолее, вызывая скорбное уныние и память о том, что когда-то трава была зеленее, деревья - большими, а колбаса пахла колбасой и стоила 2.20.

Остановись, мгновение. Не прекрасно ты, ты восхитительно опытом прошлых поколений, хранящим ощущения на кончиках вкусовых рецепторов о вкусе той самой беззаботной жизни. А для полного погружения перечитайте главу в «Таинственной страсти» Аксёнова, где молодые поэты и прозаики набросились на сосиски в кремлевском буфете, после выступления нашего Никиты Сергеевича, а старший товарищ, закалённый хрячьими застольями в ресторане ЦДЛ, сказал – «Довойной пахнут». В смысле – такие он едал только до войны.

Кстати, при Никите Сергеевиче как раз и был утрачен секрет колбасных изделий, он остался в тоталитарном прошлом, а после фиаско с «Догнать и перегнать Америку» по мясу, после того, как скот был ликвидирован, как класс, сосиски поблекли и увяли, словно голландские розы на второй час после покупки. И формула колбасы была безжалостно испохаблена, как учение о генетике рьяным Трофимом Денисовичем. Уже потом, остряки, копируя дефекты речи дорогого Леонида Ильича, схарчившего, кстати, Никиту Сергеевича, как сосиску (хотя нет, тут больше уместно вспомнить шпикачку), произносили «сосиски сраны» вместо «социалистические страны». И вот сраными как раз наши сосиски и стали, но только не те, что по-прежнему поступали в буфеты Кремля, столовую на Старой площади и ресторан Центрального дома литераторов.

Кстати, ходила легенда, что на Нерчинском мясокомбинате в эпоху «сосисок сраных» делали совсем не сраные сосиски, их одевали в красивые обтягивающие комбинезончики и с надписью «Made in USSR» гнали на выданье в и так зажравшуюся Европу. Но, наверное, все-таки это была байка. Исторически подтверждён лишь факт наличия сухой копченой колбасы, рожденной в Борзе, в кремлёвских пайках. Сакральное имя «борзянки» и сейчас пережевывают древние старики остатками зубов за скромными посиделками на тему «Я-то в советские времена – дааа».

Урок истории закончен. И мы перейдём к практике. Сосиски, значит, вам не нравятся? Ну и идите вы дальше к фаст-фуду, к шаурмам и доширакам. А мы возьмем полкило настоящих сосисок – плотных и упругих как 18-летняя гимнастка, не вкушавшая пока никаких и ничьих сосисок. Такие сосиски, слава Заратустре и продовольственной программе эпохи дикого капитализма, стали опять появляться в продаже и делают их в небольших частных колбасных мастерских имени великого Иоганна Ланера. Именно этот немец  220 лет назад , в 1804 году впервые создал, как Фауст - гомункулуса, первую в мире сосиску в собственной мастерской. И увековечил свое имя в ряду изобретателей колеса, печатного станка, атомной бомбы и граненого стакана.

Итак, берем полкилограмма таких вот настоящих доисторических сосисок. И откладываем до лучших времен. А пока нам нужны 4-5 хороших узбекских, ну или как эрзац – новосибирских тепличных помидора (да-да, придётся идти на компромисс), 5-6 зубчиков чеснока, пару луковиц благородного белого оттенка, хороший томатный сок и специи. Прочтём молитву богу кулинарии и приступим.

Помидоры, по завету великого закусочника Жванецкого, режем частей на шесть. Перед этим их надо обдать кипятком и снять шкурку – занятие такое же муторное, как слушать доклад главы региона об успехах в экономике, но что делать? Нашинкуем кубиками лук и отправим его на сковородку. Когда лук станет прозрачным, как бюджет демократичного государства, добавим к нему помидоры и пассеруем на инквизиторски – медленном огне. Дождемся момента, чтобы вся эта масса размякла до состояния мягкотелой интеллигенции и забросим в него давленный чеснок. А через полминуты наступят лучшие времена – нарезанные поперёк и вдоль сосиски. Каждый участок сосиски должен быть длиной не более 4 см. Но и не меньше. И следом отправляем полстакана хорошего томатного сока. Для радикально настроенных элементов, жаждущих крови мёртвых помидоров, можно запустить туда и пару ложек томатной пасты, только без излишеств всяких нехороших типа крахмала. И томим минуты три, не забыв про черный и красный перец, петрушку и прочую фурнитуру. Затем снимаем ёмкость, заботливо укутываем её банным полотенцем и оставляем настаиваться.

А теперь нам остается порезать бородинский или подмосковный чёрный хлеб. Больше ничего и не понадобится, исключая то, что все это базис, а теперь нужна еще и настройка. Вынимаем запотевшую «настройку» из холодильника. И вот тут еще одно условие - требуется лафитная рюмка, на короткой толстенькой ножке, как символ преемственности поколений. И вот наступает тот самый момент…

«Налили по второй. Открыли кастрюльку – там оказались сосиски в томате». Вот они – те самые сосиски, которыми Воланд заботливо угощал под рюмку бодунного Степу Лиходеева, перед тем, как выгнать его из Москвы вон в Ялту. Так вот, давайте-таки уже откроем, пока бриллиантовая изморось не испарилась с граней лафитной рюмочки. Сперва, не торопясь, переливаем в себя прохладную обжигающую жидкость. Открываем кастрюльку и …нет, не закусываем, а впитываем носом и порами подрагивающей от нетерпения кожи это томатно-чесночное амбре, напоминающее одновременно сиесту в Малаге после традиционного боя помидорами и кряжистые смачные посиделки в столовой дома отдыха «Дубки» на берегу Оки, с гукающим теплоходом и крепкими ягодицами купальщиц. Наливаем по второй и после этого цепляем вилкой сосиску. Она проникает в нас, как откровение от Иоганна Ланера, будит генную память о кремлёвских неопробованных блюдах. Корочку хлеба макаем в густой острый подлив и провожаем её вслед за сосиской в вечное небытие, вниз по пищеводу, в тёмные дебри счастливого желудка…