Журналист Александр Алёшкин о советской прессе, цензуре и бюрократии.
- Был в 1960-х годах такой читинский композитор – Матвей Пелявин. Он приходил на радио и говорил: «Приклейте после моих композиций аплодисменты». «Приклеенные аплодисменты» - под таким названием я написал об этом фельетон в «Забрабочем». А брат Пелявина оказался адвокатом, что тогда было редкостью, и заявил: «Как вы, Алёшкин, это докажите? Никак! Клевета!». В итоге, я суд проиграл – девочки с радио побоялись свидетелями выступить, - рассказывает журналист Александр Алёшкин, приехавший из столицы в Читу на литературный праздник «Забайкальская осень». Как у любого опытного журналиста в запасе Александра Михайловича тысячи историй. Некоторые из них он рассказал корреспонденту «Забмедиа.Ру».
«Шестидесятники»
- Мы – поколение замечательных «шизиков». Мы верили, что строим новый, счастливый мир, которого прежде не было. Когда в 1961 году я, выпускник факультета журналистики МГУ, ехал по распределению работать в газету «Забайкальский рабочий», не ругал судьбу, а радовался – сколько предстоит увидеть, сколько написать! Может, поэтому и праздник «Забайкальская осень» тогда собирал тысячи, а сейчас - единицы. Писатели в СССР были важными людьми, «инженерами человеческих душ». К их словам прислушивались. В наше время, когда все проклятые деньги решают, писатели никому не нужны. Теперь все продается – власть, журналистика… Современную прессу нельзя сравнивать с советской. Даже не говорите о них в одном контексте! Сейчас принцип один: «Кто платит, тот заказывает музыку».
«Человек с орбиты»
- В 1960-х я был заведующим отделом культуры газеты и в один из номеров написал фельетон «Человек с орбиты». В те времена начальником областного управления культуры была дамочка, кулинар по образованию. Сначала она работала секретарем Черновского райкома партии, опозорилась там, стала главной по культуре, вновь опозорилась и позже возглавила мясокомбинат. Я о ней писал: «При нашей системе важно на орбиту попасть. А для этого надо, где нужно куснуть, где нужно лизнуть». Как только власть возьмет тебя на свою орбиту, ты уж с нее не слетишь. Если, конечно, верно служить будешь. А за жизнью такого гражданина внимательно следит Контрольный Пункт Слежения и Сопровождения. Так я «КПСС» зашифровал. Верх смелости! Получалось, партия выдвигает своих прихлебателей и ведет их до самого верха.
В день выхода газеты с опубликованным фельетоном было срочно созвано бюро областного комитета партии. Говорили: «Клеветническая статья написана в партийном органе - газете «Забайкальский рабочий». На заседание пригласили редактора Анатолия Пузанова и меня. Анатолий Митрофанович взял на себя всю вину, склонил перед партократами голову, покаялся. Если бы он повел себя иначе, встал в позу, и его, и меня выгнали бы с работы.
«Пианино в подарок»
- До 1977 года я работал в Чите, был собственным корреспондентом «Советской России» в Восточной Сибири. В одном из номеров этой газеты опубликовал критический материал «Пианино в подарок» о том, как читинские чиновники, желая пустить пыль в глаза, встречают ревизоров из Москвы. Одному проверяющему даже пианино подарили. Спрашивается, с какой стати? Ведь он выполнял свою работу. В ответ редактору «Советской России» было написано обращение с требованием наказать меня за то, что «оболгал такого замечательного руководителя». Сделал же я это, видите ли, из-за того, что моей жене, актрисе местного драмтеатра, не дали звание. Бред полнейший, но руководство газеты приняло решение перевести меня на другую работу. Так я оказался на Кавказе, в издании «Социалистическая Осетия».
Герой ингушского народа
- В 1990-м я стал собкором «Российской газеты» на Северном Кавказе. К тому времени уже написал несколько книг о Великой Отечественной войне – «Золотые звезды забайкальцев», «Иду за подвигом», «Письма живых», «Сердцем на амбразуру»… А в ноябре 1992 года мне довелось самому оказаться в гуще боевых действий и стать свидетелем осетино-ингушского конфликта. Меня даже в плен брали.
Было это так. Когда началась резня, ко мне прибежал ингуш Мурат Котиев со своей женой Любочкой и семилетним сыном Зауриком. Мы жили в соседних подъездах обкомовского дома во Владикавказе. Мурат был заместителем заведующего сельским хозяйствам обкома партии. Грамотный мужик! Говорит: «Саша, спаси!». А за окном – стрельба, танки… Конечно, я их у себя оставил, а на утро убежал в редакцию, отправить сводку последних событий.
Пока был на работе, ко мне домой нагрянули осетинские ополченцы, забрали Мурата и его семью и пошли за мной в редакцию. Там-то и взяли интеллигента Алешкина за казенное место. А я в Осетии издал пять книг, был членом горкома КПСС, заслуженным работником культуры - в общем, сам попал на орбиту. И командир ополченцев, Бибо Ватаев, хорошо меня знал. Может, поэтому сразу и не расстрелял. Держал под арестом.
В это время вышла «Российская газета». На первой полосе – моя фотография, сообщение, которое я успел отправить, и текст «Собственный корреспондент нашей газеты Александр Алешкин взят в заложники в Северной Осетии. Его судьба неизвестна». Весь день центральное телевидение сообщало о моем пленении. Вещали об этом телеканалы Европы и даже Америки. Информация дошла до вице-президента Руцкого, он позвонил в Осетию, нас с Муратом Котиевым и его семьей отпустили. Так я стал героем ингушского народа. Мне даже письма писали: «Молодец, Алешкин, за нашего заступился!».
Жить по правде
- Сейчас мне грустно. И время мое прошло, и друзья-ровесники ушли в мир теней. Один я остался. Обидно за страну, в которой нет больше совести, нет уважаемого и всенародно известного человека, к мнению которого прислушивались бы тысячи самых разных людей – такого, как Солженицын или Сахаров. Кто теперь критикует власть? Навальный, Гудков, Ходорковский… Те, кто гребут миллионы, а хотели бы миллиарды. А уж если ты надел тогу народного трибуна, живи по правде. Ее в наши дни меньше всего.
