Монгольские командиры наблюдали за стрельбой мотострелков СибВО

- Я работала во всех спектаклях Виталия Соломина, кроме «Дикарки». С ним не было легко и просто. Он был требователен к актёрам в своих постановках. У него было очень ясное и чёткое видение нового спектакля, и он хотел, чтобы актёры ему соответствовали. Но Виталий всегда радовался чему-то талантливому и новому, возникающему на репетициях.

Ещё честнее и требовательнее он относился к себе. Помню, «Иванова» мы закончили репетировать в мае, премьера была назначена на осень. Он нас собрал и сказал: «Какие вы все молодцы. Но вы меня извините, что я ещё не дотягиваю до вас - за лето, я вам обещаю, поработаю и буду вам соответствовать». Это Виталий Соломин, очень гордый человек, вдруг нам, партнёрам, говорит: «Вы меня простите, что я ещё до вас не дорос?». Ну, никогда в жизни другой режиссёр не признается, что недоработал. Вот какая у него была высокая человеческая планка.

При всей жёсткости и требовательности, он ценил талант и мог прощать слабости, если актёр был не в форме. Если что-то шло не так на репетиции или спектакле, Виталий переживал и реагировал настолько сильно, что становилось страшно. Знаете, помню, на четвёртом курсе, он на репетиции сказал, что я «хожу как тульский трактор», я, уставшая, закричала: «Когда же это закончится!». Он ответил: «Никогда». И как хорошо, что это не кончается.

Виталий Мефодьевич был хороший «слухач» - бывало, сидел на спектаклях за кулисами прямо на полу и слушал, как актёры работают - где ошибки, что нужно исправить. Надо, чтобы всё было идеально. «Болен совершенством» – это о нём.

Когда он поставил «Свадьбу Кречинского», то буквально светился от счастья. Он купался в своей роли, выделывая на сцене невероятное, например, с разбега садился на шпагат. И это в 60 лет. Что ещё было неожиданно для меня, - как в нём сочетались внутренняя сосредоточенность и тишина с широтой и желанием праздника. Он мог «назначить» Новый год в мае. И в театре начиналась, как сейчас говорят, «движуха». Во всех цехах. Все хотели праздника, готовили его! Пропуском служил капустный номер. Виталий дарил нам этот праздник. Радовались и веселились все. Теперь у нас нет таких капустников, это ушло навсегда.

Об его порядочности можно приводить много примеров. Однажды Виталий продал одному нашему коллеге свою машину – тому она очень нравилась. Много раз спросил, устраивает ли машина, помог оформить бумаги. Но после успешной продажи Соломин не притрагивался к деньгам полгода – чтобы вернуть их, если машина покупателю не понравится...

У него всегда возникала такая дружба с артистами, что, когда ты с ним работал, для него ты был лучший артист, лучшая артистка, самая красивая, самая умная, самая талантливая. Он всё время так говорил. Это давало такое ощущение, что тебя любят. Говорят, есть люди с таким насильственным обаянием, что даже ты не хочешь, но всё равно будешь его любить. Вот он такой.

Мы дружили. И я помню, как мы были в Чите 20 лет назад, со мной тогда была моя четырёхлетняя дочь, как мы гуляли по вашему прекрасному, маленькому, но очень уютному городу…

- От Виталия Соломина шло такое ощущение надёжности. Сейчас слово «порядочность» почти ушло из нашего лексикона. Совесть, порядочность. Так вот, он был человеком порядочным и человеком слова. В 1974 году я пришла в театр, мы репетировали «Горе от ума». Если бы не его помощь, я с ролью бы не справилась. Я помню его слова: «Не бойся, всё получится». Репетировал со мной в дополнительное время. Он вселял уверенность. И ещё не забуду его удивительную правдивость, органичность, огромное обаяние, яркость и тонкий юмор.

Ну а потом, спустя много лет, когда я вернулась в Малый из театра Российской Армии, он одним из первых протянул мне руку, предложив роль Зинаиды Савишны в своем спектакле по Чехову «Иванов». И я ему очень благодарна. У меня осталось от Виталия ощущение, как от очень красивого и талантливого человека. Страшная несправедливость, что его больше нет. Мне очень повезло, что я работала с таким режиссёром.